Как только ствол лег на прежнее место в выемку, я стал быстро спускаться. Мне не личило дальше оставаться наверху. Через пару секунд я стоял на земле. Данила принял меня в медвежьи объятья.

— Я тебя по всему лесу обыскался. Ты чего обратно залез? А где бандюки? Ты карабин спрятал уже? — вопросы так и сыпались из него. То речь тягомотина, слова клещами вытягиваешь, а тут пулеметом строчит.

— Наверху карабин, я его на помосте забыл, — раздраженно сказал я. Как приятно выместить на друге весь пережитый страх.

— Ты что, дурак? — спросил меня Данила. Ему-то что, он не переживал, не сидел на помосте. Паршивый планчик состряпал, а ты, Макс, претворяй его в жизнь. Еще обзывается, нахал.

— Лезь сам, он с краю лежит, — я ему предложил со зла слазать на лабаз.

Данила беспрекословно стал вылезать из медвежьей шкуры.

— Тьфу, — сплюнул я. — Стой уж, подстрахуй.

Данила вцепился в импровизированную лестницу. Я снова стал карабкаться наверх. На этот раз все получилось быстро и хорошо. Если я завтра еще немного потренируюсь, буду без рук взбираться и опускаться с него с настила. С карабином в руках, наконец, я стоял у подножия липы. Десятиминутная операция растянулась на два часа.

— Пошли скорей отсюда.

Данила хотел сбросить лестницу, но я его остановил.

— Так было, когда они уходили?

— Кто?

— Сейчас расскажу.

Глава XI

Ночные гуляки

Передам я вам рассказ Данилы своими словами, а то он много чего лишнего наговорил в мой умственно недоразвитый адрес. Во-первых, когда я его не дослушал, он хотел мне рассказать, что, пока я с дедом Макаром бродил по лесу, он облазил весь дом, сарай, чердак и чулане нашел вот эту медвежью шкуру. Она протряхалась на веревке, от моли, наверное. Когда мы с ним обсуждали его гениальный план по изъятию карабина, в конце плана мой приятель собирался мне предложить взять на испуг бандюков, переодевшись медведем. Но я, гордая личность, его не дослушал.

— А как ты не видел, что я остался на лабазе? — стал я допытывать приятеля.

— Как остался, ты же зад уже спустил по лестнице, мне что, до конца надо было им любоваться?

— Но ты мог бы проверить, слез я или нет, и еще раз посмотреть?

— Я и посмотрел. Гляжу, тебя на помосте нет, лестницы нет, я и подумал, что ты на земле уже, бежишь к лесу. Я и стал наблюдать за домом Витька, а заодно и шкуру медведя на себя примерил, смотрю, впору, только жарко в ней, долго не высидишь. Хочешь примерить?

Разговоры для умалишенных. Отойдя метров на двести, мы сидели посреди поля и разговаривали. Вопросы и ответы были сумбурные, без всякой логики и связи.

— Ты деда Макара видел?

— Нет.

— А куда он ушел?

Данила замялся с ответом:

— За хлебом.

— За каким хлебом?

— Им раз в неделю его привозят, они не знали, что мы приедем.

— А чего ты жмешься? Сожрал, небось, весь с медом?

Потупленные глаза двойника — медведя говорили, что я попал в точку.

— Не весь, а только белый. Черного еще полбуханки осталось.

— Настя не пришла?

— Нет еще. Когда я уходил, ее еще не было.

— Бабка не спросила, куда ты идешь?

— Спросила, когда увидала, что я шкуру медведя в мешок сую.

— А где мешок?

— На опушке у леса.

— Так это ты медведем за Фитилем с Витьком крался?

— Нет, не я. Я ее недавно надел.