|
Фет был именно одним из немногих у нас людей, которые могли быть признаны настоящими европейцами, настоящими классиками, в лучшем смысле этих определений. Его широкое образование, его утонченнейшая воспитанность и светскость, – в этом смысле он напоминал французских маркизов лучшего времени, – не могли не привлекать к нему таких же образованных и воспитанных людей всех «лагерей». В этом-то, а также в его доброте, в его дружелюбии, в его постоянной готовности сделать все для всякого и заключался секрет его обаяния, и этими качествами только и может быть объяснена его беспрерывная и долгая дружба с самыми выдающимися людьми его времени.
Раз узнав Фета, всякий становился его другом. <<…>>
В. Н. Семенкович.
«Памяти А. А. Фета-Шеншина».
Третий выпуск «Вечерних огней» (1888 г.) с дарственной надписью Я. К. Гроту.
МАДОННА
Я не ропщу на трудный путь земной, Я буйного не слушаю невежды: Моим ушам понятен звук иной, И сердцу голос слышится надежды
С тех пор, как Санцио передо мной Изобразил склоняющую вежды, И этот лик, и этот взор святой, Смиренные и легкие одежды,
И это лоно матери, и в нем Младенца с ясным, радостным челом, С улыбкою к Марии наклоненной.
О, как душа стихает вся до дна! Как много со святого полотна Ты шлешь, мой Бог, с пречистою Мадонной!
<<1842 >>
* * *
Не ворчи, мой кот-мурлыка, В неподвижном полусне: Без тебя темно и дико В нашей стороне;
Без тебя все та же печка, Те же окна, как вчера, Те же двери, та же свечка, И опять хандра…
<<1843 >>
* * *
О, не зови! Страстей твоих так звонок Родной язык. Ему внимать и плакать, как ребенок, Я так привык!
Передо мной дай волю сердцу биться И не лукавь, Я знаю край, где все, что может сниться, Трепещет въявь. |
