— Если я выпью вина, то, возможно, мой отец появится здесь.

Такой вариант развития ситуации приходил на ум и Лису. Но он не слишком-то его привлекал, что бы ни думал при этом Фердулф.

— Если твой отец появится здесь, — осторожно спросил он, — что ты предпримешь?

Фердулф выглядел смущенным, расстроенным и совершенно не походил на себя прежнего, то есть на зловредного мальчугана, усердно пытающегося насолить всем вокруг.

— Не знаю, — ответил он. Такой ответ тоже был ему несвойствен. — Думаю, я бы спросил у него, зачем он меня породил и что намеревается со мной делать дальше. Это для начала, а потом… кто знает?

«Зачем он породил тебя? — подумал Джерин. — Насколько я могу судить, лишь для того, чтобы досадить мне». Здесь Маврикс, безусловно, преуспел.

Вслух же Лис сказал:

— Почему ты спрашиваешь у меня разрешения? Уверен, что у тебя достаточно сил, чтобы одолеть стражей, которых я там поставил.

— О да, — без заминки ответил Фердулф. — Но я знаю, что моя попытка вызвать отца может повлечь за собой неприятности. Поэтому я решил сначала спросить, прежде чем что-либо затевать.

Это тоже совсем не было похоже на Фердулфа. Ничто в мире, пожалуй, не могло его испугать. А Маврикса он, выходит, побаивался.

— Не думаю, что пришло время для такой встречи, — ответил Джерин. — Скажи мне честно, ведь так?

Маленький полубог сник.

— Наверное, не пришло, — согласился он и побрел прочь с опущенной головой, но вдруг развернулся, подскочив при этом в воздух на половину своего роста. — А если бы мой отец все-таки здесь появился, разве он не принял бы нашу сторону в борьбе против Элабонской империи, которая так унижала Ситонию сколько-то там веков?

— Может быть, — признал Джерин и ничего больше не стал добавлять, опасаясь напомнить Фердулфу, что люди северных территорий являются такими же элабонцами, как и имперские жители. Он направил внимание малыша на другое: — Однако вспомни, что сказал императорский маг: империя Элабон управляет Ситонией очень долгое время, а ситонийские боги ничего с этим не могут поделать, кроме как поносить угнетателей. Тогда какой же нам толк от Маврикса?

Фердулф вновь опустился на землю. Ничего не сказав, он пошел, куда шел, из чего Лис заключил, что он тоже усомнился в могуществе своего божественного родителя. Вид смиренного Фердулфа явился для него самым новым из впечатлений за последние дни.

Он взглянул в сторону бурдюков с вином. Возле стражей, их охранявших, толклась довольно порядочная толпа. Сначала его это встревожило. Затем Лис несколько успокоился. Если вокруг вина будет крутиться столько народу, то это сильно усложнит задачу тому (тут перед его внутренним взором возникла умильная физиономия Райвина), кто вздумает умыкнуть какое-либо количество виноградного сока.

Пока Лис все это обдумывал, к нему подошел Вэн и сказал:

— Ради всех богов, капитан, я уже так давно не смачивал винцом глотку. Если бы мне было позволено развязать хоть один бурдючок… Постой, Лис! Что ты, по-твоему, делаешь, тысяча чертей, глядя на меня вот так, как ты сейчас смотришь? Проклятье, Лис, убери свой меч в ножны. Ты что, свихнулся?

— Не я, а мир вокруг меня, — ответил Джерин.

Вэн пристально взглянул на него в поисках каких-нибудь признаков, что это шутка. Судя по тому, с каким видом чужеземец, покачивая головой, отошел от приятеля, он их не обнаружил.

На следующее утро армия северян проехала мимо очередного селения из тех, что некогда относили себя к небольшим городкам. Сейчас же тут наблюдался неумолимый откат к худшей версии деревенского захолустья.