Райвину следовало бы заподозрить неладное в том, что Джерин так легко сдался, но он ничего такого не заподозрил.

— Я не только желаю, я требую, — заявил он. — Я заслужил это право.

Он сделал большой глоток, но тут же выплюнул все, что смог, кашляя и давясь тем, что прошло в горло.

— Фу! — скривился он. — Это же уксус!

— Что ж, уже легче, — сказал Джерин. — Я боялся, что это окажется ослиной мочой.

— Большое спасибо, — огрызнулся Райвин. — И ты позволил мне это выпить?

— Нет, — возразил Джерин. — Я ничего тебе не позволял. Ты сам так распорядился. Сказал, что заслужил это право. Если бы ты не был таким жадным, то позволил бы мне попробовать вино первому или хотя бы дал возможность сообщить тебе, что Фердулф что-то с ним сотворил. Но нет, ты поспешил и получил, что потребовал. Чья же вина, что оно тебя не порадовало? Должен заключить, как твой друг и как твой сюзерен, тебе не на что жаловаться.

Райвин вытер рот рукавом, хотя вряд ли помог себе этим.

— А я скажу тебе, как твой друг — пускай и по совершенно непостижимым причинам! — и как — по тем же странным причинам! — твой подданный, что ты мелешь чушь!

И он опять принялся вытирать рот и отплевываться.

— Может, вам лучше пойти выпить немного эля? — предложил Дагреф. — Эль перебьет неприятный вкус.

— Йо, может, мне лучше вообще пойти к… — Райвин одарил сына Джерина уничтожающим взглядом. — Ты просто копия своего чокнутого родителя!

И он зашагал прочь, всем своим видом напоминая разъяренную кошку.

— Благодарю, — крикнул Дагреф вслед уходящему щеголю, отчего вид того не стал более мирным.

Нет, порой все же молчание и вправду золото. Дагреф в некотором смущении обратился к отцу:

— Он не скоро нам это забудет.

— Да уж, — согласился Джерин. — Но что вышло, то вышло. — Он хмуро посмотрел на телегу и глубоко вздохнул. — Мы теперь можем замариновать чертову прорву капусты и огурцов, но о вине нам придется забыть.

— Это верно, — покивал Дагреф. Потом нахмурился. — Интересно, почему Маврикс не обрушил на нас свой гнев? Обычно он ведь не игнорирует оскорбления, а?

— Нет, обычно он скор на расправу, — ответил Джерин. — Поэтому-то у меня сердце и ухнуло в пятки, когда Фердулф вздумал ему насолить.

— Тогда почему Маврикс еще не здесь? — требовательно вопросил Дагреф, будто Лис был каким-то образом виноват в отсутствии ситонийского бога вина.

— Если бы знал, я бы сказал, — проворчал Джерин. — Может, он наконец решил вообще не обращать больше внимания на наше захолустье. Это было бы просто прекрасно, не так ли? А может, Маврикс сейчас поднимает народ Ситонии на борьбу, и у него нет пока времени размениваться по мелочам.

— Но разве этот бог не говорил тебе о своем неверии в то, что ситонийцы способны справиться с Элабонской империей? — продолжал допрос Дагреф.

— Да, было такое, — ответил Джерин и скорчил сыну гримасу, — Но это вовсе не означает, что их нельзя подстрекнуть к мятежу. Ситонийцы за многие годы не раз восставали против империи, несмотря на постоянные поражения.

— Если бы они сейчас взбунтовались, — произнес Дагреф задумчиво и одновременно лукаво, — это могло бы сыграть нам на руку.