Юрий Бурносов. Лис пустыни
Карл Макриди сидел на ящике из-под тормозных колодок и ел бобы со свининой. Это было не блюдо домашней кухни, а разогретые в микроволновке консервы, которые он немного сдобрил молотым перцем. Макриди считал, что пища должна быть в первую очередь сытной, во вторую — полезной и уж в третью — вкусной. О полезности консервированных бобов с мясом специалисты по питанию могли бы с ним серьезно поспорить, но Макриди не любил прислушиваться к чужому мнению, если имел достаточно оформленное собственное. Дела шли плохо. За последние два дня он не продал ни одного автомобиля. Зато купил тринадцать, небывалая штука... И перестал покупать вчера после полудня, после того, как понял, что у него скапливается лишний товар. Да, люди отдавали вполне приличные тачки за бесценок, но что с ними делать? Солить впрок? К тому же они требовали наличные и куда-то спешили... Смуглый тип в дорогом итальянском костюме, отдавая Карлу ключи от вполне приличного «Понтиака» и торопливо расписываясь, пробормотал: — Там творится какая-то хрень, приятель... Мы с братом решили свалить на время на Восток, в Небраску. У него там домик. — А что именно творится? — осторожно уточнил Макриди, щелчком сбивая с ветрового стекла машины дохлого жука. — Не знаю... Неспокойно мне. У меня бабка, она с Гаити, малость ворожила. Мне тоже от нее кое-что перешло, ну, ты понимаешь... В воздухе что-то есть, приятель. Плохие флюиды, кажется, так это называется в книжках про экстрасенсов. А утром мой сосед взбесился. Обычный парень, иногда заходил ко мне попросить льда, вежливый... А тут кинулся на консьержа с ножом, прирезал, потом еще одну старуху, которая спустилась за почтой. Копам пришлось его застрелить, весь холл в кровище. Спокойный был такой, здоровался... Цветочки у себя разводил... Покачав головой, смуглый сунул деньги во внутренний карман пиджака и побежал к открытому спортивному «мерседесу», где его поджидал брат. Именно после его визита Макриди закрыл металлические ворота и повесил табличку: «Closed». А потом отпустил по домам всех сотрудников, кроме Сонни Боя. Карл оглядел заполнившие стоянку разноцветные автомобили. На любой вкус, на любой кошелек... Конечно, он не занимался такими тачками, как «Бугатти» или «Ламборджини». Точнее, занимался, но не здесь и не в полном соответствии с законами штата. Да что уж там — в полном несоответствии с ними. А здесь — ничего экстраординарного, рабочие лошадки. Какие-то подороже, какие-то — подешевле. Одни простенькие, другие — с наворотами. Одни проедут еще тысячи миль, другие, несмотря на сияющие кузова, сдохнут через месяц-два. В гараже Макриди работали толковые парни, которые могли из развалюхи создать видимость вполне пристойного автомобиля, а что с ним будет дальше, их уже не заботило. Макриди умел и любил продавать машины. И сопутствующий этой профессии обман считал ее неотъемлемой частью. Нет, в самом деле: если ты считаешь, что тебе предлагают новенькую «Тойоту» — внедорожник за смешные деньги и не видишь тут подвоха, значит, ты дурак. А закон рынка еще со времен неандертальцев или когда там люди начали что-либо втюхивать друг другу, гласит: не будь дураком. Что мешает заглянуть под капот, послушать, как работает двигатель? Не разбираешься? Получи тачку и потом расхлебывай. Претензии не принимаются. Всему этому научил Карла отец, умерший в позапрошлом году от рака печени. Дуэйн Макриди гордился, что у него та же болезнь, что и у Стива Джобса. Даже собирался делать пересадку, но потом сказал сыну: — Знаешь, я передумал. Если уж господь напихал в меня весь этот ливер, стало быть, с ним меня и засунут в печку крематория. Мне чужого не надо. Я этому принципу всю жизнь следовал, если только это, конечно, не касалось денег. |
