То тут, то там мелькает лицо А п о л л о н а, который переходит от одного торговца к другому, и что-то шепчет им на ухо. Здесь же К о р и н н а.
П р о д а в е ц п т и ц. Возмутительно, отвратительно! Какой-то заезжий горбатый урод сравнивает наши лица с гнилыми фигами!
С т а р у х а. Сам низенький, пучеглазый, и брюхо вспучено, а туда же – говорит, что мы провоняли мочой!
Г о л о с а в т о л п е. Мы честные дельфийцы, мы жители священного города! не позволим наглому иностранцу оскорблять наши нравы и наш образ жизни! Не позволим обезьяньему старосте смеяться над нами!
Х е р е й (выходя вперед, закрывая рукой Э з о п а) . Постойте, граждане дельфийцы, постойте, никто не собирается оскорблять ваши обычаи; никто не собирается смеяться над вами; просто мой господин, известный в Элладе писатель и баснописец, выражается образно и несколько отстраненно. Что поделать, господа, таковы все писатели, и не стоит их за это судить слишком строго!
Г о л о с а в т о л п е. А нам плевать, писатель он, или нет! Мы требуем справедливости за фиги и за мочу!
Э з о п (выходя вперед, отстраняя Х е р е я) . Постой, Херей, постой, я не нуждаюсь в твоей благородной помощи. О чем ты им говоришь, о какой отстраненности и о каких писательских приемах? Да они сроду не слыхали таких слов, им привычней разговоры о репчатом луке да о ценах на помидоры или прошлогоднюю репу. Не надо метать перед ними бисер, не надо делать из мухи слона. Если их не трахать время от времени, они совсем обленятся, и, чего доброго, разучатся разговаривать. (Обращаясь к т о л п е.) Вы, друзья мои, своим радением о справедливости и заботой о чистоте собственного лица заслуживаете, безусловно, самых высоких похвал. Тем более, что оскорбил вашу честь какой-то ничтожный и гнусный старик. К тому же горбатый, пучеглазый и низкорослый, почти что карлик, осмелившийся давать оценку вашему образу жизни.
Г о л о с а в т о л п е. Да, карлик, да, горбун, да, последний коротышка и плут! А еще в придачу дикообраз, горшок толстопузый и мешок наизнанку!
Э з о п. Все так, господа, все так, но послушайте по эту тему одну невинную басню. Зевс сотворил людей и приказал Гермесу влить в них разум. Гермес сделал себе мерку и в каждого вливал поровну. Но получилось, что людей малого роста эта мерка наполнила до краев, и они стали разумными, а людям рослым питья на всех не хватило, а хватило разве что до колен, и они оказались глупее. Так и вы, господа дельфийцы, ростом, быть может, и вышли, но что касается разума и ясности мысли, то здесь боги явно проявили халатность.
Т о р г о в е ц ф и г а м и. Он по-прежнему издевается над нами!
Р а з н о с ч и к в о д ы. Он оскорбляет наших богов!
Э з о п. Вовсе не так, господа, вовсе не так, тем более, что боги у нас с вами одни и те же, ведь все мы живем в Элладе, и дышим одним эллинским воздухом. Что же касается ваших мозгов, то не могу удержаться, и не процитировать еще одну басню. Лиса забралась в мастерскую лепщика и обшарила все, что там было. И тут ей попалась трагическая маска. Подняла ее лисица и сказала: “Какая голова, а мозгу в ней нет!” Так и вы, господа, телом, быть может, величественны, а душой неразумны, как ослы, или бараны!
П р о д а в е ц п т и ц. Он обозвал нас ослами!
С т а р у х а. Он сравнил нас с баранами!
Э з о п. Вовсе нет, господа, вовсе нет, вы, безусловно, гораздо разумнее, чем эти бессловесные и покорные твари. Хотя, как я до этого уже говорил, лица ваши настолько схожи с перезрелыми фигами, что вполне способны со временем превратиться в морды неразумных скотов. Все дело, очевидно, в вашей внутренней сущности, и вот на этот счет еще одна басня. Один человек незрячий умел про каждое животное, которое ему давали в руки, на ощупь угадать, что это такое. И вот однажды ему подложили волчонка; он его ощупал и сказал, раздумывая: “Не знаю, чей это детеныш – волка, лисицы, или еще какого подобного животного, – и одно только знаю: в овечье стадо его лучше не пускать”. |