Джон Соколик издал какой-то звук: не то «пхе», не то «фурр», – и скривился в странной ухмылке.

– Имеете возражения? – осведомился герцог.

– Позвольте говорить прямо. Вы – самый могучий лорд на всем Севере, и парень, как я, не может вам отказать… Но, милорд, вы хоть представляете что такое – стать лучником? Нужно взять в руки лук еще сопливым мальчишкой – раньше, чем влезть в седло, – и с тех пор никогда с ним не расставаться. Бить каждый день утром, днем и вечером, по солнцу и против, в тишь и при ветре, в дождь и в снег. По щитам, по деревьям, по яблокам, птицам, кроликам, белкам. Если жарит солнце – идешь и стреляешь; если трещит стужа – идешь и стреляешь; если есть работа – стреляешь до рассвета, потом работаешь; если ранен или болен – идешь и стреляешь; а если ранен так, что не можешь встать – лежа вырезаешь стрелы.

Джон Соколик расстегнул и скинул куртку. Эрвин увидел, что плечи лучника асимметричны: правое мощнее и выше левого. Джон поднял ладони перед собой – пальцы правой были сухими и жесткими, как сучья дерева.

– Стреляешь день за днем, год, пять, десять. Тебя перекособочит, как старый дуб; твои глаза научатся видеть блоху за сто ярдов, но в книге за фут все буковки смажутся в кашу; твоя шкура станет чувствительной, как у девки: любое дуновенье ветерка ощутишь и заметишь… Вот тогда ты станешь метким лучником, если прежде не угодишь на Звезду. У вас имеется в запасе десять лет, милорд?

Эрвин усмехнулся.

– Этой зимой я намерен взять Фаунтерру.

– Боюсь, милорд, до зимы я не сделаю из вас лучника. И сам Темный Идо не сделал бы.

– Что ж, – герцог пожал плечами, – тогда простите за беспокойство, сударь. Можете идти.

Джон Соколик поглядел на него как-то странно, накинул куртку и вышел.

Эрвин повернулся к Брюсу Щепке.

– Надо полагать, сударь, теперь вы расскажете мне, как чудовищно трудно стать метким арбалетчиком?

Рыжий стрелок, похожий на бригадира строителей, задумчиво поскреб подбородок.

– Если взять по существу, милорд, то меткость тут – не самое сложное. Да и, по правде, не главное. С арбалетом оно как? Если бьешь из крепости, то кладешь его на зубец стены; а если стоишь в чистом поле, то втыкаешь в землю щит, а арбалет кладешь сверху, в выемку на щите. Стреляешь, стало быть, с упора, руки не напрягаешь. Бьешь не навесом, как из лука, а прямиком, будто копье втыкаешь. Нацеливаешь спокойненько во вражину – и хлоп! Готов… Нет, милорд, попасть в человека болтом совсем не трудно. Вот древко расщепить – это да, нужно мастерство. А человек – мишень большая, удобная.

С этим Эрвин был согласен: если даже он однажды ухитрился попасть болтом в человека…

– Тогда в чем сложность?

– В том, милорд, что враг не ждет, пока ты выстрелишь. Ты смотришь поверх щита – а к тебе бежит целая толпа, вопит и машет мечами, а то и на лошадях скачет. Ты пальнул – один упал, но остальные бегут. Тогда ты съежился за своим щитом и крутишь вороток или тянешь «козью лапку», а они вопят все ближе и грохочут по земле. Тебе чудится, что они уже в трех шагах – сейчас только высунешь голову над щитом, как тут же без нее останешься.