Она искала себе занятие. Попробовала читать, но на месте не сиделось. Вышла на балкон поглядеть – оказалось, идет дождь. Даже ливень был в радость: она улыбалась и подставляла лицо дождю, пока не промокла до нитки и совсем не замерзла. Вернулась в комнату, сама разожгла камин. Так приятно было сделать что-то своими руками! Мира принялась за уборку, пока не явилась горничная и не лишила ее этого удовольствия. Вымыла стекла, вытерла пыль в тех редких местах, где смогла ее найти. Расшевелилась, раскраснелась. От радости, переполнявшей ее, даже стала напевать, но застеснялась и умолкла, заменила слова песни тихим мелодичным мурлыканьем. Вот любопытно, что подумала бы Линдси, увидев, как ее высочество, мокрая с головы до ног, сама моет окна да еще и мурлычет? Мира рассмеялась от этой мысли и отодвинула дверной засов, чтобы Линдси имела возможность войти внезапно. Было бы здорово, если бы она пришла! Служанка хотела узнать, как пишется приглашение на свидание… О, сегодня Мира научила бы ее писать что угодно! Светские комплименты, признания в любви, поздравления с любыми праздниками, да хоть бы даже вассальную присягу! Вместе они такого насочиняли бы, что плотник Дейв лишился бы чувств от восторга, а, придя в себя, тут же потащил бы Линдси к алтарю!

Но горничная почему-то все не являлась. Мира даже хотела вызвать ее звонком, но постеснялась: вдруг у девушки важные дела, нехорошо дергать ее ради пустых развлечений… Но вот подошло время обеда и дало благовидный повод. Спускаться в трапезную опасно – если не граф, то Иона точно почувствует счастье Миры. Лучше поесть у себя… а заодно и повидать Линдси.

Мира дернула за шнур и принялась ждать. Вскоре в дверь постучали, и она крикнула:

– Войдите!

Вошли двое: мажордом Эмилио, опирающийся на внушительный посох, а с ним незнакомая девочка в коричневом платье горничной и кружевном передничке.

– Меня зовут Фрида, ваше высочество, – девушка сделала реверанс.

– Фрида назначена вашею новой служанкой, миледи, – чинно, с уважением к себе поклонился Эмилио.

– Что случилось с Линдси? – выпалила Мира. – Хочу, чтобы мне служила она!

– Линдси захворала и, за невозможностью выполнять свои обязанности, была от них избавлена. Тут ничего не поделать, миледи. Боги шлют здоровье, они же и забирают.

– Захворала?.. Но чем?

– Знаете, миледи, такою… – мажордом значительно прокашлялся, – обыкновенною хворью. Ничего в ней примечательного нет, оттого и название не дадено.

– Где она? В каком госпитале? Могу ли я позаботиться о ней?

– Линдси отправилась к родным, в деревню. Родительский дом, миледи, исцеляет лучше всяческих снадобий.

– Я настаиваю, чтобы ей был оказан наилучший уход! Немедленно отправьте ей лучшего лекаря, я оплачу расходы.

– Не извольте беспокоиться! В великой щедрости своей сир Френсис Мюррей уже взял на себя все траты. Линдси не будет ни в чем нуждаться до дня самого наиполнейшего выздоровления.

Считая, что этим все расспросы должны быть исчерпаны, мажордом добавил:

– Угодно ли миледи чего-нибудь еще?

В голове миледи царила горькая, тоскливая ясность.