– Однако же, это реальность. И данная реальность вынуждает нас принять решение…

Мира изображает усмешку:

– Я – девушка, милорд! Ничего не хочу решать, а уж тем более – быть вынужденной.

Граф Виттор улыбается ей в ответ… на диво искренне.

– Знаете, с чего все началось у меня с леди Ионой?

Хм, полагаю, герцогу Десмонду понадобились деньги, и он осмотрел дом: нет ли чего ненужного на продажу?..

– Расскажите, милорд! Это так увлекательно.

– Мы беседовали с нею – вот как с вами, очень похоже. Я спрашивал о том, об этом, разные темы заводил. А леди Иона – вы же знаете ее, само благородство! – все отвечала согласно вежливости: да, милорд, нет, милорд. Говорила о разном, но всегда спокойно, без тени чувства, разве что с мягкой улыбкой. Тогда я сказал: как же вам холодно, миледи. Тут, в Первой Зиме. Она ответила: я привычна к морозу. Но улыбка стала чуть теплее. Я спросил: а хотите, я увезу вас? Она ответила: я – Ориджин, мое место здесь… А глаза блеснули.

Если Иона вам улыбнулась, то я и подавно должна? Вы об этом, граф? Куда уж мне-то до Ионы…

– Как трогательно, милорд!

– Я это к тому говорю: мне бы очень хотелось поговорить с вами искренне. От этого всегда теплее на душе.

– Разве я лицемерю с вами? Мне горько, что вы так думаете.

Виттор Шейланд невесело вздыхает.

– Понимаю, вы считаете, что я держу вас в плену…

– Ах, право, я такая домоседка! Очень благодарна вам за возможность не выходить на улицы, не видеть толпы людей… Они с детства меня пугали.

– И вы осуждаете мятеж Ориджинов…

– Напротив, считаю его полезнейшим делом. Столетие без мятежей потрачено впустую. Историки не знали бы, о чем писать в своих книгах.

Вдруг он начинает хохотать.

– Вы прелестны, Минерва!

Она вскипает.

– Любите литературу, милорд?.. Разные глупцы, вроде ученых и прелатов, помнится, писали: величайшим правителем станет тот, кто объединит Поларис под одной рукой, а мудрейшим из людей – тот, кто пробудит ото сна Священные Предметы. Но вот является этот человек – величайший, мудрейший, и вы обзываете его тираном и еретиком, и пытаетесь убить! Что я об этом думаю? Да я в восторге от ваших действий! Обожаю тех, кто поступает логично! Что еще думаю? В высшей степени разумно атаковать сильнейшее войско мира именно тогда, когда оно вооружилось Перстами Вильгельма! Это, видимо, стратегическая хитрость. Мне, девице, этого не понять.

Неестественный смех графа утихает так же быстро, как и начался. Виттор говорит:

– Вы правы, миледи.

– Ах, полноте, милорд. Желаете поиграть в искренность? Леди Иона всегда к вашим услугам… А я предпочитаю другие игры.

– Вы правы, – повторяет граф тверже. – Адриан – великий человек, а мятеж против него – глупость. Он безнадежен, как любая попытка повернуть историю вспять. Начав говорить, Предметы не умолкнут. Поезда не перестанут ходить, искровые цеха не исчезнут. Великие Дома доживают последние годы, нравится это Ориджинам или нет.

Мира думает: зачем вы так хотите, чтобы я вам поверила? Что вам от того? Закричу от ненависти или выброшусь в окно башни, или кинусь вам на шею со слезами умиления – что изменится в вашей жизни?

– Любопытно слышать это от человека, который дал мятежникам войско Нортвудов…

– Дорогая миледи, я очень хочу, чтобы вы поняли одну вещь, – он наклоняется к ней поближе и говорит, снизив голос: – Мы с вами – в одной лодке.