|
Элия взяла в руки диковинный музыкальный инструмент, похожий разом на лиру и тыкву; две девицы хозяина чайной играли на свирелях. Они чередовали веселые мелодии с романтичными и чувственными. Когда музыка искрилась и играла, будто горный ручей, — сестры-западницы плясали, высоко подбрасывая подолы юбок. До того озорно у них выходило, что гости начинали хлопать в такт и радостно посвистывать. А когда звучала лирическая мелодия, Мелана пела — глубоко, сочно, искусно. Она прохаживалась между лож, поглядывая на господ, порою снижала голос, будто обращалась к одному из них. Казалось, Мелана чувствует превосходство надо всеми ними, даже — власть.
— Хороша, а?!.. — подмигнул спутнику Рико. Иноземец словно впал в полусон от пения Меланы: лицо разгладилось, губы тронула улыбка светлой печали. Но вопрос Рико вернул купца к яви. — Я не понимаю, — сказал Хорам. — Никак в голове не уложу!.. — Что тебя смущает, друг? — Вижу, что девушки стараются. Они поют и пляшут с чувством, не из-под палки, а в охотку! — Конечно! Ведь они хотят понравиться нам! — Понравиться? Тем, кто смотрит им в зубы, как кобылам на ярмарке?! Неужели им приятно быть товаром?! — Какой же ты невежа!.. Всякая девушка хочет быть любимой. А чтобы полюбили, нужно показать себя во всей красе! Мелана остановилась возле них и окончила куплет, глядя в глаза Хораму. Тот отчего-то опустил взгляд. Мелана изящно поклонилась ему: — Мне радостно петь для вас, господа. Печалюсь лишь об одном: летние ночи так коротки! — Двести пятьдесят эфесов, — шепнул Рико купцу, но так, чтобы слышала и Мелана. Ей будет приятно знать, как дорого она стоит! Хорам шикнул на него и сказал Мелане: — Простите грубость моего друга! — Какой вы, — улыбнулась девушка. — Верно, прибыли с Севера?.. Купец смутился. Мелана тронула его плечо и вернулась на помост. Теперь они с Элией поменялись ролями: Мелана взялась за струны, а западница стала петь. Уже и не пахло любовной лирикой. Звучала баллада о семи кораблях — строгая и печальная, полная героизма. Элия не следила за мелодией, просто произносила слова нараспев. Но ровный с хрипотцою голос сочился затаенной, глубокой, страстной силой — столь могучей, что невозможно было удержаться на поверхности. Всякий, кто слышал, проваливался в глубину собственной души — иссеченной старыми шрамами, соленой от былых слез. Рико даже куснул себя за язык, чтобы не расчувствоваться при заказчике, а у Хорама в глазах блеснула влага. Элия также обошла круг поклонов, ступая с хищною своею грацией. Хорам спросил ее: — Вы действительно хотите понравиться нам?.. Спросил робко, будто мальчишка, лепечущий: «Можно тебя поцеловать?..» Элия ответила поклоном. — Но почему?.. Вас продают, словно вещи!.. И вам это по душе?! — Мы показываем себя, а вы — себя. — Ты о чем? — Мужчина стремится завоевать женщину — разве не в этом состоит доблесть? Воины сражаются мечами, а славные купцы — монетой. Удаль купца — сродни храбрости рыцаря. Лучшие из нас достанутся лучшим из вас. Чем плохо? Хорам не нашел что ответить и растерянно улыбнулся. |
