– Она набросала в унитаз много бумаги.

– Откуда ты знаешь?

– Когда она пришла в класс, к ее юбке прилипла туалетная бумага! – Луи радостно гогочет, ему эта подробность кажется ужасно смешной.

– Что за красная книга? – спрашивает Бен.

– Если твое имя написано в маленькой красной книге, значит, ты шалил, – поясняет Луи не без лицемерия.

– Как ты думаешь, там есть твое имя? – интересуюсь я.

Он заливается краской, даже уши краснеют.

– Кажется, нет, мам. Нет.

– Как ты думаешь, могло бы там оказаться твое имя?

– Могло бы, – отвечает он после небольшой паузы.

– Как ты думаешь, ты все-таки есть в красной книге?

Луи кладет вилку с ножом и нехотя отвечает:

– Все-таки да, мамочка.

Снова пауза. Потом мы все смеемся, даже Эмили. Бен смотрит на нее так, как будто это первый смех в ее жизни. А девочка принимается за лазанью – съедает одну вилку, другую. Я мысленно уговариваю ее поесть еще. Когда мы убираем тарелки, Бен говорит, что Эмили съела сегодня больше, чем за целую неделю до этого.

– Вам надо приходить к нам чаще, – шепчет он.

– Он не поцарапает пол, а? – беспокоится Бен, оглядываясь через плечо на Луи, гоняющего по квартире машинку.

– Пожалуйста, сосредоточьтесь на работе, – говорю я ему и бормочу: – Перестраховщик. Между прочим, я и сама такая.

Он поднимает бровь.

– Раскомандовалась.

– Ой! – Эмили вырывается с воем.

– Извини, миленькая. Вы кладете эту прядь поверх этой, а потом берете следующую вот отсюда…

– Я никогда не научусь это делать, – сникает Бен, качая головой. – Занятие посложнее, чем астрофизика.

– Не говорите глупости.

– Не говорите глупости, – повторяет Эмили.

– Потом заканчиваете… вот так… и глядите. – Я завязываю бант на конце косички и поворачиваю Эмили к себе лицом.

Она нерешительно щупает рукой волосы и говорит:

– Вы мне нравитесь.

Мое сердце тает.

– Это очень приятно, потому что ты мне тоже нравишься, – говорю я. Мы с Беном меняемся местами на диване. Бен просит Эмили снова сесть на пол перед ним. Закатывает рукава. Мы расплетаем косичку. Бен расчесывает щеткой ее волосы.

– Ой-ой! – визжит она. – Дядя Бен!

– Неженка, – говорит он, и впервые за сегодняшний вечер мне кажется, что ему нравится происходящее. – Вот так? – Бен ухватывает большую прядь волос.

Я наклоняюсь к нему:

– Нежнее. Вот так… теперь поверх этой пряди…

– Она расползается, ох, блин, то есть сахар.

– Ох, блин, – повторяет Луи, проносясь мимо нас, на этот раз с пожарным вертолетом.

– Ох, блин, – эхом отзывается и Эмили.

– Виноват, извините, – бормочет Бен, когда я ругаю сына за нехорошее слово. – Вот. – Он вплетает в косу ярко-розовую ленту.

– Неплохо, – одобряю я. Косичка неплотная и долго не продержится, но… – У вас есть потенциал. Эмили, ступай посмотрись в зеркало. – Она плетется к себе. Я толкаю Бена, чтобы он пошел за ней.

Спальня девочки меньше, с узкой кроватью под розовым покрывалом. На подушке лежит игрушечная овечка. На стене очередная современная картина с красным пятном посередине. Наводит на мысль о носовом кровотечении.

– Хорошо, – говорит ребенок и выходит из спальни, не глядя на нас.