— С вами будет все в порядке, — сказала мадам, похлопав Крессиду по руке. — Ждите здесь. Не подходите ближе. Мы найдем Алека.

Крессида кивнула, а они быстро что-то обсудили и направились в сторону дома. Один миг, и они превратились в тени, а при следующей вспышке молнии их уже не было видно.

Выл ветер, по крыше кареты барабанил дождь и желуди, падающие со стоящего рядом дуба. Лошади в страхе пятились, почти сбивая Крессиду с ног. Если она не сумеет привязать их, они могут сорваться и потащить ее за собой или вообще убежать. Крессиде удалось заставить их пройти вперед до поворота дороги, на который указал ей мистер Уоллес, и привязать вожжи к надежной ветке. Но отсюда она не могла видеть дом. Она в тревоге походила по дороге и, не выдержав, пробралась за деревья и стала вглядываться в темноту. При вспышках молний теперь становилось светло как днем, но никого не было видно — ни мадам Уоллес, ни мистера Уоллеса, ни Алека.

Что там происходило? Хотя она убеждала мадам, что не должна покидать Пенфорд, ее чуть ли не трясло от желания узнать, что происходит внутри дома. Что, если Джулия ошиблась? Может быть, в дневнике говорилось совсем не об Уилле Лейси? Вдруг они приехали не туда… Из ее груди вырвался смех отчаяния. Может быть, мадам и мистер Уоллесы ломятся не в тот дом, тогда как Алек находится совсем в другом месте, а она, оглушенная раскатами грома, стоит здесь, сторожит двух пугающих ее лошадей и в тревоге до мяса кусает ногти.

Она еще не до конца осмыслила поступки своего отца. Он прямо написал, что подтолкнул Козырного Валета к предательству и заработал на этом, а позже зарабатывал на предполагаемой смерти другого человека. Она вспоминала все случаи, когда отец исчезал, а потом возвращался, набитый деньгами — скорее всего кровавыми. Может быть, он хотел видеть лорда Хейстингса по той же причине? Он никогда не мог объяснить, откуда знает полковника.

Крессида гадала, какие секреты могли быть у полковника, если ее отец что-то имел и на него. Не там ли он нашел свой конец, зайдя слишком далеко, или нашел его здесь, в доме, что стоит в лежащей перед ней лощине? Ветер налетал на деревья, под которыми она стояла, раскачивал их, они трещали и стонали. Это были тоскливые, скорбные звуки, и слезы текли из ее глаз, потому что она осознала, что ее любимый отец, умевший так заразительно смеяться и всегда готовый их развеселить, был хуже, чем негодяем. Он разрушал чужие жизни и жил на деньги, выжатые из преступлений и позора. Она и раньше подозревала, что его уже нет в живых, но в первый раз у нее мелькнула мысль, как было бы хорошо, если бы они больше никогда не услышали о нем, чтобы он просто исчез навсегда.

Ветер усиливался. Когда они покидали Пенфорд, еще стояла невыносимая жара, но она по привычке захватила плащ — он остался в карете. Так как ветер изменился, и сильно похолодало, она дрожала от холода. Дождь все не начинался, но воздух был насыщен водяными парами. Она поводила ладонями по рукам и пошла к карете. Ей надо было взглянуть на лошадей, и плащ оказался бы кстати. Все равно в темноте ничего нельзя было увидеть. Если повезет, Уоллесы скоро возвратятся, и они смогут поехать домой.

Она сделала только три шага…

Глава 29

Алек нашел Ангуса Лейси в его кабинете дремлющим в кресле перед камином. Он постоял в тени, отмечая, как тот постарел. Руки на книге, лежавшей у него на коленях, были корявыми и скрюченными, в буграх синих вен. Голова спящего упала набок, он казался почти неживым.

Алек шагнул в комнату. Он уже убедился, что Морриса поблизости нет, а лакея и дворецкого он надежно запер в буфетной.