А после мы принялись разбираться, а что, собственно, с моего беспримерно героического деяния во славу прекрасной дамы (как думала с темнеющими щёчками Ранис), ну и во имя себя любимого, а дамы… ну в определенном, пихательно-меркантильном смысле, и ради неё, как думал я.

Жил некропридурок довольно придурошно — в уголке, у лестничного постамента, валялась куча тряпья типа «ложе» не первой и даже не второй свежести. Стоял стол с полками, богатый такой, черного дерева с завитушками, но замызганный. Полки были забиты вперемешку свитками, книгами, ингредиентами, чем напоминали обитель Ранис, но были в гораздо большем беспорядке.

Ну и какие-то дурацкие корзины у дальней стенки, на которые я положил глаз, но, до поры, решил к ним не соваться, уточнив. А то корзины — вроде новодел, да и их наполнение кажется очевидным — а вот окажутся какие-то особо модные урны для праха, и четвёрка полупризрачных некрохимер с радостным гоготом устроит мне похохотать.

Но начали мы, как понятно, со стола с полками. Ранис, покопавшись в сумке через плечо, вытащила какой-то мешочек, заполненный серебристой пылью, щедро присыпав стол и трупана.

— Это зелье, развеивающее магию, Рарил, — наставительно озвучила она.

— Я вижу, Ранис, — с улыбкой постучал я по брови.

Ну а что: видеть магию у меня было «врублено» с момента появления в усыпальнице, а то мало ли. Ну и «отрубать» это полезное колдунство было откровенно глупым, ловушка там какая, ещё чего. Ну а воздействие порошка было более-менее аналогично соответствующему заклинанию. На зачарования на камнях душ эта фиговина не работала — там шла постоянная подпитка, да и работа с «душой» нужна была, как я понимаю, несколько иного типа и плана. Да и против сильного или активированного колдовства этот порошочек, который зелье, хрен сработает. Но против всякой мелочёвки (которая прекрасно может отправить на тот свет, если в неё вляпаться) отлично помогало.

После чего мы накинулись на запасы некропридурка, на книги и свитки. Что порадовало — Ранис явно начала было высказывание, что мол мне не по чину, она сама посмотрит, но помотала головой и кивнула.

После получаса выходило, что некропридурок был некропридурком в самом прямом смысле слова. Это дебил вёл дневник! Я, блин, был в полной уверенности, что подобная хренотень с воображаемым врагов повержением и «планом злогейств на неделю» может зародиться только в больном воображении не слишком разумных писак и разработчиков игрушек. Но нет, вот прям дневник, с самовосхвалениями и прочей хренотенью.

А из более-менее полезного было только несколько свитков по алхимии, причём со слов Ранис — я-то в тонкой науке смешивания всякой херни ни в зуб ногой.

— Сжигаем? — уточнил я, показав на стопку макулатуры, содержащей как раз детальные описания некропризыва (довольно внушительный, хотя изобилующий какими-то дебильными отступлениями талмуд, который я пробежал взглядом, передал Ранис, после чего он и оказался в стопке на полу, с кучей свитков).

— Нет, — помотала головой девчонка, искренне меня удивив. — Труды по некромантии надо отдавать Мастеру-Волшебнику или Архимагу. Можно и самим передать служителям Трибунала, вместе с головой преступника, — указала она на дохлого старикашку. — Но это чуть больше денег на налог Гильдии, который придётся всё равно платить. И никак не скажется на репутации внутри Гильдии, что неприемлемо, — задрала она нос.