— И он может быть даже даэдра, если так, — задумался я.

— Может. Легенды противоречивы, у желтожопых остались предания, что он вообще был полководцем человеков, в войне против меров.

— Спартак бессердечный. И Прометеем отдаёт, — прикинул я.

— Есть такое, — признал некрохрыч. — Я — не знаю. Подозреваю, из живых и рождённых — не знает никто. А бессмертные молчат. Но сердце есть.

— Да уж догадываюсь. Ладно, наши благодарности за ликбез, — расщедрился на спасибки я. — А теперь, Анас, скажи мне, мой дохлый дух предка, — широко оскалился я, — ты чего, паразит дохлый, со скампами устроил?

— Ну… я… — заюлила мертвечина. — Знаешь, как они достали?! — взорвался он. — Ну вот…

— Да в общем — могу представить. Теоретически, — ответил я. — И даже не особо возражаю: отпинал — и молодец. Но ты нахрена магию использовал, некрохрыч?! Ты меня чуть не прибил!

— Какую магию? Погоди, Рарил, я использую магию. Твою. Точнее — ты её используешь, представляя мне вместилище.

— А огоньком пёрнул скамп, — иронично откомментировал я.

— Ну да, скамп-маг, — растерянно выдала мертвечина.

— А такие бывают? — озадачился я.

— Самые старые — да. А причём тут «не прибил»? — уточнил Анас.

Ну я и рассказал, что, как куда и вообще. Мертвечина выслушала, помоталась кругами, простёрла в мою сторону указующую костяшку и заявила:

— Сам виноват!

— В чём?! — возмутился я.

— Ну и я, немного, — убрал наглую костяшку умертвий. — Очень уж завёлся, даже не заметил. Смотри, это, — похлопал он по призрачной плоти, — твоя магия. Я в нёё… ну вселён, скажем так.

— Так, я создаю призрачный скелет. А ты, по сути, одерживаешь этот магический конструкт?

— Примерно так. Несколько сложнее — у нас есть связь. Но процесс создания ты не контролируешь: это именно свойство нас, данмеров.

— А могу?

— А даэдра знает. Теоретически — да, а на практике я про это и не слышал.

— Посмотрим тогда. Ну ладно, я создаю, пусть и неосознанно. А утечка этой обливионщины откуда?

— Так скамп в меня, похоже, попал огненным мячом. Но ты… ну в общем, я хотел остаться, а ты добровольно и бесконтрольно давал энергию. И куча её ухнула на сохранение дестабилизированной заклинанием формы. И… спасибо, наверное.

— Пожалуйста, наверное. Цундере, — хмыкнул я в адрес мертвечины.

— А сам-то? — хмыкнул мертвечина в ответ.

Помолчали, осознавая и наслаждаясь своей цундеристостью. Но, распахнув объятья, друг другу на шею бросаться не стали, что и хорошо.

— Так, — встряхнулся я. — Мы такие замечательные и души в друг друге не чаем…

— Из соображений здорового практицизма. И продолжения Рода, — воздел костяшку умертвий.

— Точно цундере, — припечатал мертвечину я, на что Анас лишь развёл лапами. — Ладно, Анас, ты мне расскажи — что за, прости меня логика, «яичная шахта»? Вроде в игре было, но я толком не понял.

— Слушай, — кивнул дух.

В общем, выходила такая загогулина, что есть квама.