В период военной подготовки он познакомился с Анн. Это была единственная в его жизни женщина, которую он любил со всей силой своего честного, одинокого и страстного сердца. Они поженились за несколько недель до высадки десанта во Франции. Антуан Рубье оказался в первой волне. И он думал только о том, чтобы сражаться. Такой уж у него был темперамент. А когда бои прекратились, то он стал думать только о том, как снова увидит Анн. Вернувшись, он обнаружил, что она ему неверна. И тут сработали инстинкт и привитые ему привычки.

Он носил в себе чувство изначальной справедливости, а его профессией было искусство убивать людей. То, что за этим последовало, было естественно, было просто неизбежно. Если какое-либо убийство и можно назвать справедливым и одновременно невинным, то это был как раз тот случай.

Антуан был оправдан.

Он не поблагодарил своего защитника.

Нужно было начинать жить заново, а у Антуана не было никакого желания делать это. Однако мыслей о самоубийстве у него не возникало. Он родился для того, чтобы никогда не ослаблять усилий, идти во всем до конца, даже когда речь шла о жизни. Но жизнь как бы превратилась для него в пустую раковину, пустую и в то же время ужасно тяжелую.

Это чувство никак не было связано с угрызениями совести. Антуан знал, что, убив Анн, он поступил по справедливости. Он даже не горевал об этой женщине. Ведь не жалеют же скорпиона.

Вот только дни и ночи не имели теперь для него ни интереса, ни смысла. Антуан часто жил один. Но раньше это был тип поведения, самопроизвольная склонность. А теперь внутри естественного одиночества образовалось еще одно, второе одиночество, тесное и душное. Антуану казалось, что он принадлежит к какой-то иной породе, чем все остальные люди, у него было такое ощущение, будто он сделан из какой-то иной материи, чем они.

Нужно было жить, то есть нужно было зарабатывать себе на хлеб, на мясо, на питье, на то, чтобы иметь крышу над головой.

Антуану с детских лет нравились порты. Он отправился восстанавливать порт Антверпена и пробыл там почти год. Потом он нанялся в Гавре водителем грузовика. Но во Франции он чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Он плохо знал эту страну, хотя и не был там чужаком.

И тогда Антуану пришла в голову мысль добраться до Южной Америки. Жара там опьяняла, как очень крепкий алкоголь.

Первым этапом на его пути стал Лиссабон. Там он остановился, чтобы заработать кое-какие деньги. В начале это отнимало много времени и давалось ему тяжело. Гораздо тяжелее, чем он предполагал. Но он запасся терпением. Время ничего не значило для него, а город был шумный, пестрый, оживленный, что ему нравилось.

При условии, что никто не нарушал его одиночества.

«С.С.Лидия», английский теплоход, совершавший рейсы между Саутгемптоном, Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айресом, на несколько часов встал на якорь в устье Тежу. Заходящее солнце усиливало краски и делало более глубокими тени на берегах, на глади широкой реки, на городе с неровным рельефом из-за несущих его холмов.

Все пассажиры «Лидии» сошли на берег. Большинство из них сошло на несколько часов – на рассвете они должны были покинуть Лиссабон. Они л торопились больше всех. Толпы носильщиков, грузчиков, торговцев сувенирами, гидов и таксистов зазывали их громкими криками, широкими улыбками, размашистыми жестами. Среди этих людей небольшого роста, очень смуглых, чрезвычайно подвижных, энергично жестикулировавших и любезно улыбавшихся, стоял, прислонившись к капоту своего такси, и молча курил Антуан, высокий, с широкими плечами, с тяжелым подбородком и неподвижным взглядом.

Он никогда не охотился за клиентами. Он недостаточно любил деньги и обладал сильно развитым чувством собственного достоинства.