Он пожал плечами.

    – Как тебя зовут?

    – Леся. – Она ответила и тут же испуганно ойкнула, широко распахнув глаза, и зажала ладошками рот. Ну точно, дуреха. Верит, что он сглазит ее по одному имени. Да тут таких Лесей пруд пруди. Каждая вторая – Леся, Любава или Милена.

    – Вот что, Леся, я очень устал и у меня нет времени на глупые шутки и пустые разговоры. Тем паче нет его на твои страхи и забабоны. Говори, по какому делу пришла – и уходи.

    Девушка вспыхнула до корней волос. Ишь ты, обидчивая. Только что стояла, тряслась-божкалась, а сейчас, того и гляди, глаза выцарапает.

    Кошка вспрыгнула к нему на колени, и он машинально запустил пальцы в шелковистую, невесомую шерсть. Дарриша мурлыкала редко. Только по делу – и для дела. Вот и сейчас: умостилась поудобнее, прищурила желтые глаза и изготовилась слушать гостью, не забывая благодарить хозяина за ласку едва ощутимым перебором мягких лапок.

    – Порча на мне…. – сдавленно прошептала девушка, решившись.

    – Что? – переспросил он, не столько недослышав, сколько желая узнать поподробнее.

    – Меня сглазили, – погромче повторила она, теребя пальцами пушистый кончик косы.

    – Кто?

    – Не знаю… – Девушка непритворно расплакалась, уткнувшись лицом в ладони.

    – Будешь реветь – превращу в корову, – пообещал он, насмешничая.

    – Ба-а-атюшка-а-а ведма-а-арь…

    Он понял, что тут увещевания бесполезны, и дал ей выплакаться всласть, безо всякого аппетита зачерпывая ложкой щи.

    – И в чем же она проявляется? – выждав положенное время, спросил он.

    Леся совсем по-детски шмыгнула покрасневшим носом, и ответила:

    – Все из рук валится, ни в каком деле удачи нет…

    – Ну, дорогая моя! – Он едва удержался, чтобы не расхохотаться. – Нашла порчу… мало ли у кого руки растяпистые, я и сам давеча горшок расколотил…

    Она забавно хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и тут же снова взгрустнула.

    – Да я и раньше горшки-ложки роняла, и беды в том большой не видела. А как стали пшеничку жать – ан на поле залом и обнаружился.

    Он весь обратился в слух.

    – И что после того изменилось?

    – Да почитай, все! Спать стала плохо, сны дурные видятся, все мнится – ходит за мной кто-то, а как встану – шагов не слышно, только собаки брешут, мне за спину глядя.

    – Не годится. – Он отрицательно мотнул головой. – Эти напасти ты сама себе надумала. Чем убедишь, что и вправду сглаз взялся?

    Девушка насупилась, разобиженная его неверием в явственные происки нечистой силы.

    – Давеча, к примеру, борща на три дня наварила, дала сколько-то на припечке остыть, прежде чем в погреб нести, а он за это время возьми да скисни.

    – Сколько – это сколько? – уточнил он.

    Она беззвучно пошевелила губами, загибая пальцы.

    – Да недолго, один только пук кудели спрясти и успела.

    – Так. Еще что?

    – Вчера жаба в избе сыскалась.