Вот, все воздушней аметисты, рубины, янтари,

Все, что во внешнем — еле слышно, все ярко — что внутри,

Мгновенье пышного Заката — последнее — гори!

ОГОНЬ

Не устану тебя восхвалять, 

О, внезапный о страшный, о вкрадчивый, 

На тебе расплавляют металлы, 

Близ тебя создают и куют. 

ОГОНЬ

1

Огнепоклонником я прежде был когда-то,

Огнепоклонником останусь я всегда

Мое индийское мышление богато

Разнообразием рассвета и заката,

Я между смертными — падучая звезда.

Средь человеческих бесцветных привидений,

Меж этих будничных безжизненных теней,

Я вспышка яркая, блаженство исступлении,

Игрою красочной светло венчанный гений,

Я праздник радости, расцвета, и огней.

Как обольстительна в провалах тьмы комета!

Она пугает мысль и радует мечту.

На всем моем пути есть светлая примета,

Мой взор — блестящий круг, за мною — вихри света,

Из тьмы и пламени узоры я плету.

При разрешенности стихийного мечтанья,

В начальном Хаосе, еще не знавшем дня,

Не гномом роющим я был средь Мирозданья,

И не ундиною морского трепетанья,

А саламандрою творящего Огня.

Под Гималаями, чьи выси — в блесках Рая,

Я понял яркость дум, среди долинной мглы,

Горела в темноте моя душа живая,

И людям я светил, костры им зажигая,

И Агни светлому слагал свои хвалы.

С тех пор, как миг один, прошли тысячелетья,

Смешались языки, содвинулись моря

Но все еще на Свет не в силах не глядеть я,

И знаю явственно, пройдут еще столетья,

Я буду все светить, сжигая и горя.

О, да, мне нравится, что бело так и ало

Горенье вечное земных и горних стран

Молиться Пламени сознанье не устало,

И для блестящего мне служат ритуала

Уста горячие, и Солнце, и вулкан.

Как убедительна лучей растущих чара,

Когда нам Солнце вновь бросает жаркий взгляд,

Неисчерпаемость блистательного дара!

И в красном зареве победного пожара

Как убедителен, в оправе тьмы, закат!

И в страшных кратерах — молитвенные взрывы:

Качаясь в пропастях, рождаются на дне

Колосья пламени, чудовищно-красивы,

И вдруг взметаются пылающие нивы,

Устав скрывать свой блеск в могучей глубине.

Бегут колосья ввысь из творческого горна,

И шелестенья их слагаются в напев,

И стебли жгучие сплетаются узорно,

И с свистом падают пурпуровые зерна,

Для сна отдельности в той слитности созрев.

Не то же ль творчество, не то же ли горенье,

Не те же ль ужасы, и та же красота

Кидают любящих в безумные сплетенья,

И заставляют их кричать от наслажденья,

И замыкают им безмолвием уста

В порыве бешенства в себя принявши Вечность,

В блаженстве сладостном истомной слепоты,

Они вдруг чувствуют, как дышит Бесконечность,

И в их сокрытостях, сквозь ласковую млечность,

Молниеносные рождаются цветы.

Огнепоклонником Судьба мне быгь велела,

Мечте молитвенной ни в чем преграды нет.

Единым пламенем горят душа и тело,

Глядим в бездонность мы в узорностях предела,

На вечный праздник снов зовет безбрежный

                                        Свет.