Нет, – Мирзо горько усмехнулся, – это всего лишь несбыточные мечты: только при одном подозрении, что ты решил выйти из игры, тот же Абдулло-бобо первым перережет тебе глотку, чтобы не перерезали ему. Противно, но приходилось смиряться, стиснуть зубы и терпеть, умоляя Аллаха, чтобы все закончилось благополучно.

Остаток дня он провел в непрерывном ожидании, с трудом заставляя себя заниматься текущими делами, да еще позвонил из Парижа один из возомнивших себя отцом нации лидеров оппозиции и пришлось битых полчаса выслушивать его бредни – и как только людям не жалко тратить столько денег на телефонные переговоры? Лучше пошел бы с женщиной в ресторан, а коли уж так неймется, излейся на бумаге, она, говорят, все стерпит!

Незнакомец позвонил ровно в семь. Азимов ждал его звонка, но все равно он показался ему неожиданным.

– Алло?!

– Вы навели справки?

– Конечно.

– Поверьте, у нас самые серьезные намерения. Вы готовы обсудить вопрос о «караване»?

– Вы в курсе наших пожеланий?

– Естественно, – заверил незнакомец. – Но этот город слишком шумный, многолюдный. Поезжайте в Венецию. Там есть Гранд-отель. Туда вам позвонят через месяц и передадут привет от Жоры. Вы его должны помнить, он солидный человек.

– Месяц? – воскликнул Мирзо. – Вы сошли с ума!

– Ничуть! Серьезные дела не решаются в одночасье: вспомните, сколько времени вы потратили на израильтян?

Азимов вынужден был признать его правоту и промолчал, а незнакомец продолжал:

– Мы понимаем ваше нетерпение, но и вы поймите: требуется некоторое время для подготовки обоюдовыгодной сделки. Мы учтем все ваши пожелания и товар пойдет в дело с колес. Итак, до встречи в Венеции?

– Подождите, – остановил его глава миссии. – Звонить в Гранд-отель будете вы?

– Нет, позвонит человек лично вам знакомый. Всего доброго…

Положив трубку, Мирзо подумал, что это, без сомнений, русские дельцы и, вполне возможно, из той самой пресловутой Красной мафии…

Глава 3

Подразделение контрразведки, к которому прикомандировали Бахарева, располагалось в старом доме, где у Юрия был похожий на каморку кабинетик – узкий, тесный, душный. Шторы или жалюзи являлись лишь предметом пустых мечтаний, и от безжалостно палящего солнца приходилось спасаться при помощи газет. Бахарев вбил в раму гвоздики и накалывал на них развернутые газетные листы, которых хватало всего на несколько дней. Потом они становились ломкими, желтыми, насквозь пропитывались вездесущей пылью и их приходилось менять. Одна отрада: пусть захлебываясь, но все еще пахал старенький кондиционер «Апшерон», иначе вообще хана.

Устроившись за обшарпанным канцелярским столом, Юрий положил перед собой запечатанный пакет из Москвы, полученный в спецканцелярии. Кажется, все реквизиты на месте и печати целы – доверяй, но проверяй, особенно в местных условиях, когда тут творилось бог знает что и не в ком нельзя быть уверенным до конца, даже в русских, проживших здесь долгие годы. Правда, их и осталось-то всего ничего: все кто мог и даже не мог, любыми правдами и неправдами постарались покинуть пределы новой республики, предпочитая бросить нажитое хозяйство и благоустроенные квартиры, лишь бы сохранить жизнь. Местная промышленность держалась преимущественно на русскоязычном населении, а теперь предприятия встали и едва-едва дышала инфраструктура городов, давая свет и воду с большими перебоями.

Резкие светотени, немного сглаженные осевшей на оконное стекло пылью, лежали на большом конверте, словно разделяя его на черное и голубовато-белое. Бахарев отхлебнул из пиалы зеленого чая и решительно вскрыл пакет – пора узнать, что же он заполучил на каменистом горном карнизе около боевого поста охранения пол кодовым наименованием «Плутон»?

Быстро пробежав глазами по машинописным строкам, Юрий отложил листки: к сожалению, ответ из Москвы не вносил никакой ясности в сложившуюся ситуацию.