И когда две стороны столкнулись, казалось, что разверзлись врата Ада, распахнул пасть Тартар, взметнула пламя Геенна.

Кровь обильно хлынула на жадный песок. Крики боли и свирепый звон оружия перекрывали бешеный шелест магии и частые щелчки пневматических винтовок. Предсмертное ржание лошадей и кровожадное шипение монстров далеко разносились по округе. А сама битва вбирала в себя всё больше имперцев и хаоситов, каждую минуту перемалывая их сотнями.

— Я никогда этого не забуду, — шумно сглотнула взволнованная Белова, наблюдая за колоссальным сражением через подзорную трубу.

На миг ей показалось, что среди чудовищной мешанины тел мелькнул Рафаэль Игоревич. Покрытый кровью, с тонкой улыбкой, похожей на алую ножевую рану, он обрушил свою магию на зверолюда. А тот был добела раскалён яростью, аж грыз зубами щит. Щепки летели во все стороны. Но его башка лопнула кровавыми ошмётками, стоило в неё попасть магическому атрибуту Шилова.

Кровь заляпала другого зверолюда, только что лихим ударом топора подрубившего передние ноги лошади. Всадник с воплем упал под лапы трёхметровому циклопу. А тот с диким, трубным рёвом с силой наступил на него, смяв человеческую голову вместе с металлическим шлемом.

Миг спустя в единственный глаз циклопа угодил свинцовый шарик, вылетевший из пневматической винтовки. Монстр заревел от боли, закрывая широкими лапами морду, обагрившуюся кровью.

А стрелок уже нашёл новую жертву, громко и фанатично чеканя посреди хаоса битвы:

— Перун — щит мой! Он — огонь, дарующий мне силу! Он — камень, укрепляющий мою руку! Он — молнии, что вознесут меня на небеса!

— За Империю! За истинных богов! — заорал пронёсшийся мимо стрелка капитан-пехотинец, увлекая за собой солдат.

Они напали на громадного бородавчатого жабоподобного высокоуровневого монстра. Его перекошенную морду с гноящимися глазами распорол оскал, острый как бритва, и между зубами-иголками хлынула зелёная булькающая жижа. Она сжигала солдат словно серная кислота, добавляя свои штрихи в картину безумного кровавого водоворота, в котором кружились хаоситы и люди. Орда и империя.

За зверолюдами была дикая, могучая магия, звериная ярость, физическая мощь, кровожадность и бесстрашие. А имперцы полагались на выучку, дисциплину, современное оружие, тактику и стратегию.

И пока не ясно было, кто берёт верх, потому все божественные существа, наблюдавшие за эпичным сражением, ждали. Они ждали, куда качнётся чаша весов. И тот, чьи смертные воины начнут проигрывать, должен будет возникнуть на поле боя, дабы вдохновить своих почитателей и явить божественную мощь. Ему придётся потратить часть своей силы, истощить магические запасы. Противоборствующая божественная сторона только этого и ждала. Ей нужно было вымотать противника, чтобы тот не оказал сильного сопротивления.

Что хаоситы, что имперцы — это был всего лишь живой инструмент, чья задача отвлечь на себя часть божественной мощи. Но пока боги не появлялись, а сражались лишь смертные, да и то не все.

— Разорви Перун этого Громова! — в сердцах прорычала Белова, когда её с Огневой снова оставили в резерве, хотя большая часть их отряда уже вступила в битву на разных её участках.

На песчаном холме осталось лишь пять человек: бледных, мрачных и напряжённо наблюдающих за сражением.

Давешний юнец едва не падал в обморок, с ужасом ожидая приказа ворваться в битву. Он был уверен, что это смертный приговор. Из такой мясорубки не выйти живым.

— А это ещё что такое⁈ — ахнула баронесса Огнева, выгнув брови.

Её взгляд был устремлён на разошедшуюся красную туманную дымку, перманентно скрывающую небеса над Пустошью. Однако сейчас в ней появилась дыра, сквозь которую на землю упал яркий белый луч света, разрезавший раннее утро.