«У тебя по-прежнему есть все, что нужно», – вспомнились слова Хойда.

Что он имел в виду? Сигнальный пистоль? Ворона взяла его с собой? Но мне ни за что не победить Ворону в схватке…

В этом Локон убедилась эмпирическим путем.

– А ну, встать, девчонка! – рявкнула Ворона, рывком поднимая Локон на ноги и толкая вперед.

Пещера пустовала, за исключением гигантских споровых столбов, обернутых черными лентами ткани, да жаровен, что горели по углам. И хотя освещения они давали не так уж и много, от Локон не укрылся широкий зев коридора, что уходил вправо. Кругом было до того тускло, что складывалось впечатление, будто свет теплится лишь по доброй воле господствующей здесь тени.

– Дракон! – позвала Ворона, и голос эхом разнесся по огромной пещере. – Я привела тебе достойную жертву, как того требует древний обычай! Дракон, явись предо мной!

Слово «дракон» просочилось в лексикон едва ли не всех цивилизаций, которые мне доводилось встречать в путешествиях. Правда, в отличие от слова «Дуг», возникшего в результате лингвистической элизии, слово «дракон» за свою многовековую историю осталось неизменным. И тот факт, что о них все еще помнят – именно как о драконах, а не иначе, – вероятнее всего, не исключение из правил лингвистики, а заслуга самих драконов, которые умели вовремя явиться пред теми или иными цивилизациями в ходе их исторического становления.

Точно так же как ребенок учится откликаться на свое имя, целые цивилизации выучились уважать и бояться драконов. На самом деле драконы устроили все таким образом для собственного удобства. И хотя большей части населения космера повстречать дракона не грозит – не говоря уже о том, чтобы узреть его истинный облик, – сами драконы простых смертных не избегают и даже любят с ними контактировать. Как старушки дорожат бечевкой, которой они обвязывают свой нехитрый скарб, так и драконы берегут несколько верных им цивилизаций, легко поддающихся внушению, на так называемый черный день.

Все это я рассказываю для того, чтобы передать вам ощущения Локон и Ворона, увидевших тень, что приближалась к ним из коридора справа. Еще не разглядев Ксизиса, они как будто уже знали, чего ожидать. И в самом деле у дракона оказалась змеиная шея, тело рептилии и два гигантских крыла, призванные затмевать небо.

Однако были и неожиданные нюансы. Например, пышная грива серебристых волос, что нимбом украшала голову и ниспадала вдоль шеи под челюсть длинной бородой. А еще серебряные гребни, прорезавшиеся через ониксовую шкуру; они подчеркивали и без того необычные черты драконьей морды. Эти сверкающие гребни поднимались по шести лапам к змеиной шее, чтобы увенчать голову парой полированных рогов. Хребет был украшен частоколом шипов, что спускался к концу хвоста. Выглядел он гораздо менее величественным – разумеется, в угоду царственным рогам.

Вместе с Ксизисом в его багряном логове обитали и смертные слуги. Правда, когда в переднюю являлись просители, своих подопечных дракон не выпускал, дабы не осквернять их души порочным мирским духом. Кроме того, он не хотел отвлекать слуг от важной работы. Во-первых, они прислуживали ему, Ксизису, а во-вторых, проводили исследования сложной экосистемы дна спорового моря.

Бытует мнение, будто драконы те еще златолюбцы, и я частенько задаюсь вопросом: с чего бы это вдруг? На ум приходит лишь одно объяснение: все дело в потустороннем металле, что сверкает на их шкурах, и богатой фантазии смертных. Справедливости ради надо сказать, что я не знаю ни одного дракона, кто бы жаждал богатства. Чего не скажешь про идеи… Идеи для дракона на вес золота.