Надо сказать, что король был не из тех персон, кого видишь воочию ежедневно. Регулярностью он не отличался и посещал нужник не каждые сутки. С зонтиком над головой дождавшись своего шанса, тошер окликнул его величество. В том, что монарх услышит, он не сомневался ни секунды. Опираясь на эмпирические факты, наш герой, как никто другой, знал, насколько хороша акустика в клоаке под королевским очком.

Тошер спросил короля, не соблаговолит ли тот вернуть полюбившееся блюдо в меню, и поведал историю о тех временах, когда на ужин выдавались аж две картофелины.

Судя по тому, что король прекратил издавать трубные звуки и соизволил заговорить, просьба не вызвала отторжения.

– Я не могу, – сказал король. – Весь урожай картофеля погубили вредители… Ой!.. Берегись!

В тот день тошер усвоил два важных урока. Во-первых, беседуя с тем, кто сидит у тебя над головой, зонт лучше не опускать. Во-вторых, никто, даже сам король, не в силах вернуть картофель в меню.

– Выходит, ты и есть тот малый, – произнес король, заканчивая свои дела, – что начал всю эту историю с двумя картофелинами?

– Ну… да, – ответил тошер и сразу пожалел, что открыл рот.

– Забавно, – резюмировал король, и голос эхом прогремел по канализационной шахте. – Ведь прекратить закупки картофеля я повелел задолго до гибели урожая. Вскоре после того, как ты стал получать на ужин две картофелины, все тоже принялись требовать добавки. Спрос вырос, картофель сильно подорожал, и покупать его для слуг стало чересчур накладно.

Выслушав короля, тошер усвоил еще и третий урок: даже пустяковые события могут иметь серьезные последствия. И если от большинства своих поступков мы вольны своевременно отказаться, то отказаться от последствий этих поступков, увы, уже не получится.

Спускаясь с палубы, Локон испытывала определенное беспокойство. Впрочем, ей было не привыкать. После бесед с капитаном на душе всегда оставался неприятный осадок, похожий на грязную мыльную пену.

Увидав, как Улаам, явно разочарованный тем, что хохот Вороны вызван не пробитыми абордажным крюком гениталиями, удаляется к себе, Локон поспешила следом.

– Доктор! – окликнула его Локон. – Хочу спросить вас про споры… которые я, разумеется, не трогала.

– Тише-тише! – Улаам окинул взглядом коридор и жестом пригласил ее в каюту споровщика.

Когда они оказались за дверью, судовой врач внимательно осмотрел девушку.

– Что ж, выглядишь ты вполне живой…

– Конечно я живая! Ведь говорю сейчас с вами, да и хожу на своих двоих.

– Ну, это еще не повод считать себя живой, – возразил Улаам. – Но что у тебя за вопрос ко мне?

– Оставляют ли полуночные споры какие-нибудь следы после того, как Узы разорваны? Например, если с их помощью ты тайком пробрался туда, где находиться нельзя.

– Мм… Но ведь именно в такие места обычно и пробираются тайком, верно?

– Верно, но я спрашиваю не о том. Что, если ты проник куда нельзя и кто-то снял с тебя полуночное заклинание, чтобы спасти жизнь?

– Это не заклинание, а сложная симбиотическая связь между существами. Но чем бы это ни было, на твоем месте я бы купил своему спасителю какой-нибудь замечательный подарок. Например, новые плечи.

– Э-э-э…

– Никому не помешает иметь запасную пару плеч. Представляешь, мне трижды обещали подарить запасные плечи по разным оказиям и трижды обманывали! Люди такие непостижимые существа!..

– Ну, да… Пожалуйста, вернемся к моему вопросу.

Судовой врач сцепил перед собой пальцы и улыбнулся. Странно, но теперь, когда Локон познакомилась с Улаамом ближе, его мертвенно-бледная кожа и красные глаза выглядели… по-своему привлекательно.