— Мама, ты жива! — всхлипнула я.

— Конечно, жива. И скоро поправлюсь. Мне еще надо вас вырастить, правда ведь? А теперь брысь, дети. У меня голова раскалывается.

Мы поцеловали ее в пылающий лоб — сперва тетя Барбара, за ней Кендэл, потом я. Джорджа я у нее забрала, потому что понимала: Кендэл без него не заснет, а кроме того, в Джордже наверняка сидели миллионы микробов.

— Я тебя вылечила — правда, мама? — прошептала я.

— Я сама себя вылечила, — ответила мама. — Я всемогущая. Настоящая госпожа Удача.

Глава двадцать четвертая

Тьфу-тьфу, не сглазить!

Температура у мамы спала, но ей пришлось еще некоторое время пролежать в больнице. Потом ей стало настолько лучше, что ее отпустили домой, но все равно ей приходилось ездить в больницу на лечение. Химия, много недель.

Мамины прекрасные длинные волосы начали выпадать после второго курса химии. Сперва мы очень испугались. Мы с Кендэлом забрались утром к ней в постель, а когда она села, на подушке остались длинные светлые пряди.

— Господи! — Мама поднесла руку к голове, нащупывая облысевшие места. — Это как в фильме ужасов!

— Ничего страшного, мама, всего-то несколько прядок, — солгала я.

Мамины пальцы снова торопливо забегали по голове. Тут и там выпадали новые прядки и плавно опускались ей на ночную сорочку. Мама расплакалась, обхватив голову руками, словно надеялась удержать остатки волос.

Кендэл тоже заплакал, сощурившись, чтобы не так ясно видеть маму.

— Что случилось? — В комнату вплыла тетя Барбара в длинном черном шелковом халате, служившем ей ночной сорочкой.

— Смотри! — всхлипнула мама.

— Ах ты боже мой! Твои чудные волосы, бедная ты моя! Слушай, я знаю, что надо сделать. Лола Роза, у тебя ведь были острые ножницы?

— А что, уже пора перерезать мне глотку? — фыркнула мама.

— Пора постричь тебе волосы, Ник.

— Ни за что! У меня всегда были длинные волосы. Я не представляю себя иначе.

— И все же придется их остричь, родная, — грустно сказала тетя Барбара. — Садись-ка в кресло, и приступим. Нагрузка на корни будет меньше, если они будут совсем короткие. Может быть, так нам удастся их сохранить.

Тетя Барбара подстригла маму совсем коротко. Я собрала все прядки, сплела их в толстую, пушистую косу и перевязала малиновой лентой.

— Мама, ты сможешь прикалывать ее сзади.

— Не получится, — со слезами сказала мама. — На кого я похожа? Как эти бритоголовые!

— Нет, мама, знаешь, на кого ты похожа? — Я смотрела на коротко остриженные волосы и бледное личико на шейке-стебельке. — На Кендэла!

— Вот обрадовала! — сказала мама. Потом она утерла глаза, выпятила нижнюю губу и промямлила: — Хочу Джорджа!

Получилось очень похоже, и мы все рассмеялись.

Короткая стрижка не помогла. Волосы выпадали и выпадали, пока бедная мама не стала совсем лысой. Голова ее выглядела ужасно голой. В больнице ей дали парик, но он плохо сидел, а кроме того, мама говорила, что у нее от этой штуки жутко чешется голова. Она сделала несколько шарфов из тайского шелка тети Барбары и оборачивала ими голову, а сзади пришпиливала косу, которую я ей сделала.

— Так очень красиво, мама, — сказала я.

— Скажи лучше, очень жутко. — Мама вздохнула, глядя на себя в зеркало, и надула щеки. — И мало того, что у меня теперь башка лысая. Я еще и растолстела.