На лестнице мы встретили Энди и Стива.

— Вы нарядились, как на торжество, — сказал Стив.

Голос Рока разнесся по лестничному пролету:

"Торжество прощания".

Я так крепко сжимала акулий зуб всю дорогу до больницы, что на ладони у меня остался глубокий красный след.

— Он тебя укусил, — сказал Кендэл.

Мы шли по бесконечным, сияющим белизной коридорам. Сандалии Кендэла скрипели, мои каблуки стучали, а шлепанцы тети Барбары хлопали при каждом шаге. Когда мы добрались до нужного отделения, тетя Барбара оставила нас в коридоре, а сама пошла в бокс, где лежала мама.

Ждать пришлось долго. Я взяла Кендэла за руку.

— Акулий зуб у тебя не в этой руке? Не хочу, чтоб он меня тоже укусил!

— Нет, он в другой. Все хорошо.

— Ничего не хорошо, правда, Лола Роза? — Кендэл переплел свои пальцы с моими. — Что они сделали с мамой? Почему нас не пускают на нее посмотреть?

— Потому что на нас слишком много микробов. Но тетя Барбара говорила, что мы можем поговорить с ней из коридора. Давай попробуем?

— А что мы ей скажем?

— Что угодно. Например: "Мама, мы тебя любим. Поправляйся скорее".

— Мне кажется, это глупо выглядит — так кричать. Вся палата напротив будет на нас таращиться.

— А мы подойдем к самой двери. Пошли.

Мы подошли к двери маминого бокса.

Она была приоткрыта. Я боязливо заглянула внутрь. Мама лежала на кровати, но лицо ее скрывала маска, и со всех сторон к ней подходили резиновые трубки. Догадаться, что это мама, можно было только по светлым волосам, рассыпанным по подушке. Медсестра мерила ей температуру и препиралась с тетей Барбарой.

— Вы же знаете, пускать сюда детей строго-настрого запрещено, — говорила она.

— Какая теперь разница? — сказала тетя Барбара. — Подумайте о детях. Им нужно увидеть мать. А потом, это может ей помочь. Она их так любит.

— Я думаю, ей уже ничем не поможешь, — сказала медсестра.

Я заплакала. Медсестра подняла глаза, увидела меня и кивнула:

— Ладно. Быстро. Даю вам две минуты поглядеть на маму. А я на это время смоюсь.

Мы с Кендэлом на цыпочках подошли к кровати. Тетя Барбара осторожно просунула руку сквозь все мамины трубки и погладила ее сжатый кулак.

— Никки, родная, дети пришли. Джейни и Кенни. Лола Роза и Кендэл. Хотят с тобой поздороваться.

Глаза у мамы по-прежнему были закрыты, кулак не разжался.

— Мама! — сказала я. — Ты меня слышишь, мама? Мама, я тебе кое-что принесла.

Я дотянулась до ее кулака, осторожно разжала пальцы и вложила туда акулий зуб.

— Вот! Мама, ты никогда не угадаешь, что это. Это настоящий акулий зуб! Он правда приносит счастье. Я выдержала испытание, и это моя награда. Он тебя вылечит!

Мама не шевелилась.

— У меня нет для тебя акульего зуба, но я могу дать тебе целую акулу, если хочешь. — Кендэл сунул грязнулю Джорджа маме под мышку.

— Слышишь, мама? Кендэл отдал тебе Джорджа! — сказала я.

— Не насовсем, — пояснил Кендэл. — На время.

— Зато акулий зуб я тебе дарю. Когда ты поправишься, мы можем просверлить в нем дырку и повесить на веревочке тебе на шею.

— Мне только не хватало веревочки на шее, — невнятно произнесла мама.

Мы все подскочили. Она открыла глаза.

— Мама, ты жива! — всхлипнула я.

— Конечно, жива.