— Предложение не по адресу. Но кое в чем я с тобой согласен. По крайней мере можно было бы разработать какой-то план.

Монни вернулась к компьютеру:

— Есть кое-что интересное по Ласке. Работал с организацией под названием «Мейнфорс интернэшнл». Слушай дальше: отделения в Лондоне, Вашингтоне и Франкфурте.

Я поднял голову:

— Вот как? В трех из нашей четверки городов? Что еще у тебя есть на «Мейнфорс»?

— Сейчас посмотрю. Среди клиентов — финансовые учреждения… нефть, разумеется… драгоценные камни.

— Алмазы?

— Лучшие друзья наемника. Шейфер проходил под именем Тимоти Хита. Работал в Гвинее, где «освобождал» захваченные «местным населением» шахты. Там же был арестован, обвинен в попытке подкупа правительственных чиновников. При себе в момент ареста имел миллион фунтов наличными.

— И как же ему удалось выкрутиться?

— Здесь говорится, что он бежал. Хм-м. Подробности не приводятся. Дальше ничего. След теряется. Странно.

— Тут у Ласки всегда полный порядок. Что он умеет, так это выкручиваться из трудных ситуаций. По крайней мере мы ему хвост так и не прижали. Может, именно поэтому Волк и привлек его к себе на службу.

— Нет, Алекс. — Монни повернулась на стуле и посмотрела мне в глаза. — Волк привлек его, потому что у тебя с Джеффри Шейфером личные счеты. И еще потому, что ты близок к директору ФБР.

Глава 43

В тот же день, в два часа пополудни, я уже вылетел на Кубу, точнее, на военно-морскую базу Гуантанамо, или Гитмо, как называют ее военные. Я не просто выполнял распоряжение директора ФБР — мою миссию санкционировал президент Соединенных Штатов. В последнее время на базу в заливе Гуантанамо обрушился вал критики по поводу содержания там более семисот «задержанных» в связи с объявленной войной с терроризмом. Интересное, мягко говоря, местечко. Историческое, как ни посмотри.

Прямо с аэродрома меня отвезли в лагерь Дельта, где находится основная тюрьма. Территория огорожена колючей проволокой, по периметру несколько сторожевых вышек. В полете можно много чего узнать. Я, например, услышал — за достоверность информации не ручаюсь, — что одна американская корпорация получает прибыль в сто миллионов долларов за предоставляемые ею на базе услуги.

Человек, ради которого я прилетел на Кубу, был родом из Саудовской Аравии. Его держали в психиатрическом отделении на первом этаже отдельного от тюремного блока. Я не знал, как зовут пленника, не знал, сколько ему лет. Я вообще не знал о нем почти ничего, кроме того, что он располагает некоей важной информацией о Волке.

В наше распоряжение выделили «изолятор» — крохотную камеру без окон, с обитыми войлоком стенами. На время допроса туда принесли две табуретки.

— Я уже рассказал другим все, что знаю, — на весьма приличном английском сообщил заключенный, — и мне казалось, что мы заключили сделку. Меня обещали освободить. Это было два дня назад. Я по-прежнему здесь… Итак, кто вы?

— Меня прислали из Вашингтона специально для того, чтобы выслушать вашу историю. Так что расскажите все еще раз. Только это даст вам шанс. А вреда не будет.

Пленник устало кивнул:

— Верно, повредить мне уже ничто не может. Знаете, я провел здесь двести двадцать семь дней. Я не сделал ничего плохого, не нарушил никаких законов. Работал преподавателем в средней школе в Ньюарке, штат Нью-Джерси. Мне не предъявили никаких обвинений. Что вы об этом думаете?

— Думаю, что у вас есть возможность выйти отсюда. Расскажите мне все, что знаете о русском по кличке Волк.

— А зачем? Зачем мне разговаривать с вами? Может, я что-то прослушал? И опять-таки, кто вы такой?

Я пожал плечами.