— Да ладно, я угощаю, — сказал Кит.

— Полагаю, — сказал Гай, — полагаю, это что-то вроде поминок.

— Не кто-то из родни? — спросил Кит.

— Просто женщина, у которой я когда-то работала.

— Молодая?

— Нет-нет.

— Все равно. Это делает тебе честь, — продолжал Кит. — Всегда надо выказывать уважение. Даже если это просто какая-то старая перечница. Все там будем.

Они продолжали разговаривать. Яростно коря себя самого, Гай купил еще выпивки. Кит говорил что-то, наклоняясь вперед со сложенными лодочкой ладонями, чтобы дать Николь прикурить вторую сигарету. Но вскоре все закончилось или прервалось; она опустила вуаль и сказала:

— Благодарю вас. Вы были очень любезны. До свиданья.

Гай смотрел ей вслед, и Кит тоже: нежный изгиб лодыжек, крутизна и откровенность бедер; и эта вогнутость в узкой черной юбке, так много говорящая о том, что под нею скрыто.

— Что-то из ряда вон выходящее, — сказал Гай.

— Да, хороша штучка, — сказал Кит, вытирая рот тыльной стороной ладони (потому что он тоже уходил).

— Ты ведь не…

Кит предостерегающе обернулся. Взгляд его упал на руку, на руку Гая (их первое соприкосновение), которая слегка удерживала его за предплечье. Рука ослабела и разжалась.

— Да ну, Кит, — сказал Гай с бледной улыбкой. — Она ведь только что с похорон.

Кит оглядел его с головы до ног.

— Жизнь продолжается, так ведь? — сказал он со всей своей обычной жизнерадостностью. Он одернул свою ветровку и мужественно фыркнул. — Мечтаю об этом, — сказал он, как бы обращаясь к улице, клокотавшей снаружи. — Заклинаю об этом. Молюсь об этом.

Кит толкнул черные двери паба и вышел. Гай мгновение поколебался, — мгновение, которое отметил весь паб, — а затем последовал за ним.

Вечером, без четверти девять, в доме на Лэнсдаун-креснт, лишь несколько минут назад завершив суточное «сидение» с Мармадюком, Гай сидел на втором диване во второй гостиной с редко случающейся второй выпивкой в руках и думал: «Как я когда-нибудь узнаю хоть что-то, укрывшись в этом тепле, в этой невесомости, под этой непроницаемой скорлупой? Я хочу чувствовать то же, что чувствует прыгун с трамплина, когда снова соприкасается с землей, снова чувствует силу тяжести. Коснуться земли всем своим весом — просто коснуться. Господи, подвергни нас риску, убери все подстилки и сетки, оставь нас без крыши над головой».

Я видел, как они вышли.

Кит вышел из «Черного креста» вслед за Николь. Гай последовал за Китом.

Бога молил бы, чтобы я тогда поспешил за Гаем, но то были самые первые дни, и я еще толком не вник в суть дела.

Вокруг меня ткется многообещающая канва событий. Каждые два дня я могу писать по главе, даже при всей той полевой работе, которую приходится выполнять, выходя из дому. Теперь я занимаюсь ею каждый третий день, и мой блокнот заставляет меня содрогаться и радоваться. Я пишу. Я — писатель… Возможно, для того, чтобы отодвинуть от себя смутно вырисовывающуюся надо мною и застящую мне свет громаду сочинений Марка Эспри, я положил на стол две мои предыдущих публикации. «Мемуары слушателя». «По секрету». Автор — Самсон Янг. Это я. Да, это ты. Высоко ценимый стилист у себя на родине, в Америке. Мои мемуары, мою журналистику отмечают за их честность, за их правдивость. Я не из тех неуравновешенных типов, которых ловят на всякого рода выдумках. Ловят на том, что они выдают желаемое за действительное.