— Вот молодец. Очень предусмотрительная молодая леди.

— Ты продолжаешь называть меня леди? Мне казалось, после моего признания ты станешь называть меня испорченным товаром.

— Испорченным товаром? Это что еще за штука?

— Так в Англии называют женщин, которые потеряли свою девственность еще до свадьбы.

— Ах, вот что. А как в таком случае называют мужчину? Самцом? Распутником? Или чем-то в этом роде? Должны же их тоже как-то называть?

— Мужчины совсем другое дело, — ответила Ариэл.

— Ты действительно так считаешь?

— Ну, я не знаю. Несколько лет назад за мной ухаживал один джентльмен, у которого были серьезные намерения. Я совершила большую ошибку, рассказав ему правду.

— Какова же была его реакция?

— Он сказал, что понимает меня, что каждый может ошибиться, но это никак не повлияет на его отношение ко мне, но потом внезапно вспомнил, что его ждут в другом месте, и быстро ретировался. Больше я его не видела.

— Ты почувствовала себя несчастной?

Ариэл смущенно кивнула, и Леон сразу же возненавидел этого неизвестного ему мужчину за то, что он обманул ожидания Ариэл.

— Он преподал мне хороший урок. У меня открылись глаза на многое. Общество по-разному относится к мужчине и женщине. Что можно мужчине, то запрещается женщине. Тем летом я поняла, что эта рана в душе останется у меня на всю жизнь. — Ариэл смело посмотрела Леону в глаза. — Ты считаешь, что так мне и надо?

Как он может так считать? Он не знал никого прекраснее ее. Она была такой смелой и такой беззащитной, что у Леона сжалось сердце. Одна в целом мире, когда каждый мог швырнуть в нее камнем. Вот почему Ариэл так ухватилась за Пенроуза. В нем она искала защиту и опору. Леону было хорошо знакомо это чувство одиночества.

Использованная вещь. Надо же придумать такое. И эти слова для женщины, которая любит и хочет быть любимой. И все это происходит в цивилизованном мире!

— Так что ты ответишь? — спросила Ариэл.

— Если ты думаешь, что я осуждаю тебя, то ошибаешься. Но ты хочешь знать, осуждаю ли я тебя как женщину?

— Да.

Ариэл вся напряглась в ожидании. Под ее внимательным взглядом Леон пытался найти подходящие слова. Ему хотелось сказать ей, чтобы она не обращала внимания на мнение лицемерного общества, что любой мужчина, по достоинству оценивший ее, сочтет за честь быть с ней рядом.

— Нет, не осуждаю, — ответил он наконец, — и считаю, Пенроузу очень повезло.

Вероятно, Леон должен был решительным шагом войти в салон леди Сейдж, размахивая над головой неоспоримым свидетельством своей победы. Однако все его мысли были заняты Ариэл. Как она отреагирует, узнав о его отъезде? Подумает ли она о нем так же, как о том человеке, которому уже рассказала правду? Он пытался убедить, что ее прошлое не имеет значения, но эти же пустые слова говорил ей и тот. Если Леон уедет сейчас, она снова станет глубоко несчастной. Но если останется, то за себя не ручается.

Он уже принял решение и должен уехать, но также должен каким-то образом защитить ее и уже предпринял ряд мер, чтобы стабилизировать ее финансовое положение. Что он еще может сделать для нее? Как заставить ее забыть прошлое? Как уберечь от Пенроуза?

Ариэл молча поднималась вместе с Леоном по широкой лестнице. Выражение ее лица было задумчивым. Лишь когда они подошли к массивной, сверкающей позолотой двери и остановились, ожидая, когда возвестят об их приходе, нежно коснулась рукава Леона и улыбнулась ему ободряющей улыбкой. Боясь отвлечься, он промолчал.

Леон не удивился, увидев сидящих в зале Локби и его мать с самодовольными улыбками на лицах, однако его удивлению не было конца, когда заметил, что Локби держит в руках меч такой же, как и тот, что был в его руке.