— Солдаты темноты не боятся, — успокоил его Грей, вспомнив кладбище.
— А я и не боюсь, — заявил мальчик, прижимаясь щечкой к его лицу.
— Конечно, не боишься. Как тебя зовут, молодой господин?
— Зиги.
— Зиги. — Грей шел, придерживаясь рукой за стену. — А я Джон, по-вашему Иоганн.
— Я знаю, — удивив его, сказал мальчик. — Служанки говорят, ты красивый. Не такой большой, как ландграф Стефан, зато красивее. Ты богатый? Ландграф очень богат.
— Голодать не приходится. — Скоро ли он кончится, этот треклятый коридор? Недоставало еще впотьмах скатиться с лестницы.
Мальчик теперь уже меньше боялся. От головенки, которую он пристроил Грею ниже подбородка, пахло совсем не противно, теплым зверенышем — так пахнет выводок щенят, которым не больше месяца.
— А где твоя нянька? — Грей подумал об этом только сейчас, хотя такой маленький ребенок, конечно, не мог спать в комнате один.
— Не знаю. Может быть, ее ведьма съела.
При этом веселом предположении вдалеке замерцал свет и послышались голоса. Идя на них. Грей наконец-то обнаружил лестницу, а также обезумевшую женщину в ночной рубашке, чепчике и шали, со свечкой в руке.
— Зигфрид! — вскричала она. — Господин Зиги, где же вы были? Ох! — Она разглядела Грея и отшатнулась, словно ее ударили в грудь.
— Guten Abend, Madam, — вежливо сказал Грей. — Это твоя няня, Зиги?
— Нет, — ответил малыш, не скрывая презрения к невежеству взрослого. — Это Гетти, мамина горничная.
— Зиги? Зигфрид, ты здесь? Ах, мой мальчик! — Княгиня, сбежав с лестницы, выхватила сына у Грея и стала так бурно его целовать, что с головы Зиги слетел колпачок.
Следом, менее стремительно, спускались другие слуги — два лакея и женщина, одетые наспех, но снабженные свечками или коптилками. Грею посчастливилось набрести на поисковую партию.
Все заговорили разом. Объяснения Грея прерывались довольно бессвязным рассказом самого Зиги, а также возгласами княгини и Гетти, выражавшими ужас и изумление.
— Ведьма? — с тревогой повторяла княгиня. — Тебе приснился страшный сон, дитя мое?
— Нет. Я проснулся, а у меня в комнате ведьма. Можно мне марципанку?
— Хорошо бы обыскать дом, — вставил Грей. — Возможно, что… ведьма все еще здесь.
Кожа княгини, такая белая при свечах, сейчас приобрела нездоровый оттенок гриба поганки. Повинуясь многозначительному взгляду Грея, она отдала ребенка Гетти и велела отнести его в детскую.
— Что происходит? — требовательно спросила она, сжав его руку. Он изложил все, что видел, и в свою очередь задал княгине вопрос:
— Куда подевалась няня вашего сына?
— Мы не знаем. Я зашла в детскую поцеловать Зигфрида на ночь… — Тут княгиня подняла трепетную руку к груди, вспомнив, что ее ночной наряд вряд ли можно счесть соблазнительным: шерстяная рубаха с накинутой поверх шалью, чепчик и толстые вязаные чулки. — Зашла, а там ни его, ни няни. Якоб, Томас, ищите! — с внезапной властностью приказала она слугам. — Сначала в доме, потом снаружи.
Глухой раскат грома напомнил им, что на дворе все еще льет, однако лакеи повиновались незамедлительно.
В наступившей тишине Грею померещилось, что толстые каменные стены придвинулись к ним чуть ближе. На ступеньках одиноко горела оставленная кем-то свеча.
— Кто же мог это сделать? — тонким испуганным голоском вымолвила княгиня. |