К жизни порознь. Внезапно Эван понял ее настроение. Вовсе не печаль об Анне делала Брайд такой подавленной. Он не выиграл в саду тот маленький спор, и она не изменила своего решения.

Не изменила? Он этого не допустит. Позже он снова объяснит ей, почему это излишне, а сейчас у него есть другой способ убеждения.

Для начала Эван поцеловал Брайд, но эта чувственная связь несколько поколебала его самоуверенность, как будто во время поцелуя в него проникла часть ее печали, а желание притупил страх от того, что он может потерять ее.

Эван чуть не задохнулся от необъяснимой ярости. Обхватив ладонями лицо Брайд, он заглянул ей в глаза.

– Ты моя!

– Да, конечно, – поспешно ответила Брайд, слегка напуганная его напором. – В этом доме, в этой постели я полностью твоя и не могу оставить себе даже крохотную часть. А теперь раздевайся и веди меня туда, куда обещал, – сегодня мне очень надо туда попасть.

Эвану больше хотелось возбуждать ее руками и губами, чем раздеваться, и пока Брайд расстегивала его одежду, он, подхватив ее под ягодицы, стал покрывать ее тело поцелуями.

Когда Брайд сняла с него рубашку, он сбросил остальное, потом откинулся и приподнял ее. Она крепко обхватила ногами его бедра, и, слившись в нежном объятии, они растворились в долгом поцелуе.

Брайд не выдержала первой. Эван ощутил перемену до того, как она вдруг поцеловала его, словно пытаясь облегчить напряжение, а потом толкнула его на кровать.

Она продолжала любовную игру, но почти не разрешала ответных действий. Ее рот все беспощаднее двигался по его шее, груди, пытая легкими прикосновениями языка и чувственными укусами, имевшими ошеломляющее действие.

Эван хотел принять в этом активное участие, но Брайд удержала его руки.

– Нет. Если ты прикоснешься ко мне, все кончится слишком быстро. Ты спрашивал, чего я хочу. Так вот, я хочу некоторое время пробовать тебя на ощупь и на вкус.

Он закрыл глаза, чтобы воспринять каждый нюанс ее страстной атаки, каждый поцелуй, движение языка, соблазнительный укус.

Наконец Брайд решила пощадить его и выпрямилась. В ее глазах, преображенных страстью, вспыхивали золотые искры, волосы растрепались, падая восхитительным каскадом локонов на одно плечо. В наступающих сумерках она выглядела изумительно, словно соединяя в себе слоновую кость и бронзу, женственность и силу.

Моя. Эван никогда в жизни не ревновал женщин, но теперь был уверен, что если какой-нибудь мужчина посмеет коснуться Брайд, он тут же захочет убить его.

– Иди ко мне.

Но Брайд покачала головой. Ее взгляд медленно скользил по его телу, будто она хотела вобрать его в себя, запечатлеть навсегда в своей памяти. И тут он снова почувствовал ее печаль.

Брайд остановила взгляд на его фаллосе. Осторожно, почти с любопытством, она провела кончиком пальца от основания до головки, затем, обхватив пальцами, начала ласкать.

Эван стиснул зубы, чтобы страстное желание не привело его к слишком быстрому поражению, и когда она, в конце концов, наклонилась, от влажного прикосновения ее губ он чуть не умер.

Брайд перекинула ногу, и теперь ее колени прижимались к его бедру. Он уже мог прикоснуться к ней, правда, не так, как ему хотелось: он вовсе не желал, чтобы она так его обслуживала, независимо от того, почему ей захотелось выбрать этот способ.

Подсунув под голову подушку, Эван погладил ее бедро.

– Повернись.

Он усадил ее так, чтобы она снова обнимала его коленями, но могла дотянуться до него ртом, а он бы тоже мог доставлять ей удовольствие. Дрожь пробегала у нее по телу, когда он ласкал языком мягкие складки ее плоти.

Неожиданно Брайд повернулась и обняла его. Эван прижал ее к груди, чувствуя, как постепенно успокаивается сердце.