– Где Вилл? – спросил Робин, поднося кубок к губам.

– Спит, – буркнул Джон и искоса посмотрел на лицо лорда Шервуда – абсолютно спокойное и лишенное каких бы то ни было чувств. Не дождавшись от Робина пояснений, Джон спросил сам: – Я что-то не очень понял насчет леди Марианны?

Робин отщипнул кусочек от большого ломтя хлеба и положил в рот.

– Не понял сейчас, поймешь позже, – ответил он, обернулся к Джону, смерил его ледяным взглядом и осведомился: – Хочешь еще о чем-то спросить?

Джон долго смотрел в светлые непроницаемые глаза лорда Шервуда, сказавшие ему больше, чем рассчитывал Робин, потом с досадой хмыкнул, встрепал пятерней волосы и буркнул:

– Нет!

– Вот и славно, – ласково отозвался Робин и отвернулся.

Джон долго наблюдал за Робином, который невозмутимо продолжал отщипывать кусочки хлеба и запивать их вином.

– Спрашивать ни о чем не буду, а сказать хочу! – упрямо сказал он. – Конечно, я лезу не в свое дело, но ты мой друг. Девочка и так хлебнула горя. Она сама не понимает, что творит. Если тебя не будет рядом с ней, мне даже страшно подумать, что с ней станется!

– Вот и позаботься о ней, раз беспокоишься, – посоветовал ему Робин. – Сходи в оружейную и найди легкий меч, пару ножей, лук, колчан и стрелы.

– Лук тоже легче обычного? – помолчав, уточнил Джон и, когда Робин кивнул, неодобрительно покрутил головой: – Полный набор вооружения? Надеюсь, ты знаешь, что делаешь!

– Я знаю, что делаю, – склонив голову, подтвердил Робин и вздохнул, отвечая на упрек друга: – Малютка, с этого дня Марианна – стрелок вольного Шервуда. Хочу я этого или нет, но теперь я обязан быть рядом и присматривать за ней, чтобы с Марианной, как ты говоришь, не стряслось ничего страшного.

Заметив, что кубок лорда Шервуда опустел, Джон наполнил его вином до половины и разбавил водой. По губам Робина, для которого не остались незамеченными ухищрения Джона, пробежала невеселая улыбка.

– Ты что, боишься, что я уподоблюсь Гаю и напьюсь до бесчувствия? – и, когда Джон смущенно кашлянул, сказал: – Напрасно волнуешься. Я не собираюсь терять голову из-за женщины – Марианны или любой другой. Отец как-то обмолвился, что душа воина должна быть надежно защищена от ран, а самую опасную рану всегда наносит женщина. Так что отныне и впредь я собираюсь свято следовать его совету. И все, прекрати копаться во мне!

– Ну, как скажешь! – хмуро согласился Джон.

Тем временем Кэтрин показала Марианне оружейную, где хранился изрядный запас оружия, кладовую с припасами, большую купальню, оставшуюся еще от монахов, аптечную комнату, где на полках выстроились в ряд флаконы с настоями и банки с мазями, а на столе посередине было все, что необходимо для приготовления лекарств.

– Вот ключ от этой комнаты. Робин еще накануне приказал отдать его тебе. Такой же есть у самого Робина, больше ни у кого, – и Кэтрин подала Марианне ключ, висящий на шнурке. – Ты будешь жить вместе с Клэр? Или хотела бы одна?

– Одна, – ответила Марианна.

Кэтрин привела ее в маленькую комнату, где стояли кровать, застеленная шерстяным покрывалом, небольшой стол и узкая скамья вдоль стены.

– Вот, это комната Мартина. Теперь она твоя. Обустраивайся, а я пока принесу тебе куртку. Шила для Дикона, ну да он подождет. Он одного роста с тобой, только шире в плечах, но рукава ты все равно станешь закатывать, а в талии утянешь поясом. Потом я подошью ее тебе по фигуре, а может, уже придется шить новую! – рассмеялась Кэтрин и ушла, оставив Марианну одну.