Но передумал и вознамерился взять ее в заложницы, чтобы держать меня в повиновении. А в конце обеда не нашел ничего лучшего, чем попытаться помирить меня с Гаем!
– Да, тебе нелегко пришлось! – ухмыльнулся Джон.
На плечо Робина легла ладонь Мэта. Робин обернулся, и Мэт с улыбкой сказал:
– Меня послали к тебе просителем от всего Шервуда! Сегодня последний день августа, Робин, и день нашего расставания с Шервудом. Спой нам напоследок! Спой прощальную песню и еще, что сам захочешь!
Его просьбу подхватили все стрелки. Робин улыбнулся и согласно кивнул. Кэтрин принесла ему гитару, и он, настроив ее, запел песню прощания с летом, которую Марианна слышала в такой же день ровно год назад.
Неужели с того дня прошел только год? Марианне казалось, что она оставляет в Шервуде не меньше половины своей жизни. Сколько радости подарил ей Шервуд, и сколько горя она узнала за год, проведенный вне закона! Сегодня они покидают Шервуд, и ей не хотелось омрачать вечер печальными воспоминаниями. Закрыв глаза, она слушала голос Робина.
Хотел я сплести для любимой венок, но цветов не нашел…
Нежная мелодия обволокла ее, подхватила, закружила в теплом водовороте. Зелень листвы, шелест высоких трав, рокот речной воды на нагретых солнцем камнях, перестук конских копыт – все перемешалось в песне, которой лорд Шервуда прощался не только с летом, но и с самим лесом, со многими друзьями.
Марианна открыла глаза и посмотрела на Робина. Она вдруг подумала, что может представить его в королевском дворце, но здесь он все равно оставался единым целым с Шервудским лесом.
Печаль близкого расставания отозвалась в сердце Робина светлой щемящей болью. Он провел ладонью по струнам, заставив их смолкнуть, обвел стрелков взглядом, полным тепла и грусти, и тихо признался:
– Не могу больше петь. Охрип. Алан, менестрель Шервуда, замени меня!
Алан не заставил себя долго упрашивать. Стрелки хором подхватывали знакомые слова его песен, и вскоре за столами воцарилось безудержное веселье, в котором все равно чувствовался горький привкус приближавшегося прощания. Алан пел до тех пор, пока голос не начал изменять ему. Потребовав себе кубок вина, он осушил его и напоследок в полный голос запел:
Эй! Давайте воспоем
Лук и тетиву на нем,
Резвость наших скакунов,
Сталь надежную клинков!
Слава солнечным лугам,
Слава рощам и холмам!
Славьтесь, звонкие рожки!
Славьтесь, вольные стрелки!
Слава Маленькому Джону,
Слава Скарлету лихому,
Славься, леди Марианна —
Красота лесного клана!
Робин, лорд наш, друг и брат,
Петь хвалу тебе я рад!
Слов достойных всех не счесть,
Чтоб пропеть их в твою честь!
Славься, доблестный Шервуд —
Песни о тебе споют!
Его пение заглушили рукоплескания. Робин встал с кубком в руке, и все замолчали, ожидая прощального слова лорда Шервуда.
– Друзья! Мы с вами прожили вместе немало дней, – раздался его громкий голос, который был хорошо слышен всем в наступившей тишине. – Благодаря вашей отваге и воинскому умению несколько лет вольный Шервуд был силой, с которой пришлось считаться тем, кто олицетворял собой власть в Средних землях. Сегодня для нас и радостный день, и печальный. Вы возвращаетесь к семьям, к оставленным поневоле домам, где вас ждут с нетерпением. И все мы прощаемся со старым добрым Шервудом, который приютил нас и оберегал все эти годы. Здесь, в Шервуде, остаются могилы наших друзей. Им не довелось дожить до этого дня, но мы всегда будем хранить в сердцах память о них! Я знаю, что среди вас есть те, кому некуда возвращаться, и зову их с собой. Вы были преданы мне, и я до конца своих дней останусь преданным каждому из вас. |