Я прошла еще пару миль, пока не устала, а свежий горный воздух не разогнал призраки прошлого, которые поселил в моей душе этот старик.

Потом я повернула к дому, и так случилось, что я подошла к воротам Большой Сторожки как раз в тот момент, когда к ним подъехала машина. Я сразу же узнала ее — это была колымага, поджидавшая Лоренса Бракнелла на платформе в Сискейле. Теперь я увидела, что это «остин».

У меня сердце остановилось, когда высокий красивый молодой человек, о котором я думала не переставая, выбрался из кабины. Мне захотелось убежать, но я была слишком близко к нему, и это было бы просто грубо, так что я произнесла, запинаясь:

— Д-добрый д-день, мистер Бра-Бракнелл!

Вид у него был не столь элегантный, как в нашу первую встречу в поезде: сегодня на нем были плисовые бриджи и крупной вязки свитер с треугольным вырезом, волосы растрепаны; но все же он показался мне еще прекраснее, чем тогда. Я стояла и молча страдала под взглядом его пронзительных ясных глаз. Потом он холодно улыбнулся и проговорил:

— О, привет. Хороший денек.

— Хороший, — согласилась я.

— Боюсь, я несколько поспешно покинул вчера поезд, даже не успел попрощаться.

Я воспряла духом. Неужели он извиняется? Да, точно! Может, он все же не столь недружелюбно настроен по отношению ко мне? Но я постаралась скрыть от него свои эмоции и не показать виду, просто сказала, затаив дыхание, что это абсолютно не важно, я и не думала, что он будет ждать меня, чтобы сказать «до свидания».

Он вытащил из кармана пачку сигарет и спички и остался поболтать со мной немного.

— Гуляли?

— Да.

— Здесь красиво. Хотя мне не слишком нравится это место.

— Нет? Как можно не любить его? Здесь просто великолепно! — воскликнула я.

Он бросил взгляд в сторону озера. Мне показалось, что тень пробежала по его лицу, и я осталась довольна тем, что теперь знаю причину. Может, ему не по себе, потому что кто-то утонул тут много лет назад. И я, не подумав, ляпнула:

— Похоже, озеро никого не прельщает из-за того, что здесь произошло самоубийство, правда ведь?

Если я ожидала услышать комментарии из уст героя моих грез, то жестоко ошиблась, потому что он застыл на месте, как только услышал это. Он уставился на меня так, будто я выдала что-то совершенно неприличное, потом разразился сердитой тирадой:

— На твоем месте я не стал бы этого говорить. Извини, но я тороплюсь. У меня не так много времени, просто хотел повидать своего прадядюшку.

Я совсем пала духом и готова была линчевать себя за то, что повторила слова лесничего. На глаза навернулись слезы, и я почувствовала, как щеки вспыхнули от стыда за то, что я, без всякого сомнения, так прокололась.

Идиотка! Не могла придержать язык за зубами! Снова расстроила его, надо же! И еще в тот самый момент, когда он так мило беседовал с тобой!

Но какое мне дело? Какое дело мне до кого бы то ни было здесь, кроме мамы? И я скорее побежала, чем пошла в наши комнаты. Мама сидела у камина в гостиной и штопала чулки. Я никак не могла привыкнуть к этой квартире и начать считать ее своим родным домом. Она так отличалась от тех, о которых мне рассказывали школьные подруги. Я раздраженно бросила пальто на софу.

Мама взглянула на меня и сделала замечание по поводу цвета моего лица:

— Ветер пронизывающий, но тебе явно пошел на пользу. Если хочешь, можешь попозже помочь мне погладить белье. Элис сидит с сэром Джеймсом.

— Ладно, — довольно резко ответила я, а потом меня словно прорвало. — В чем здесь дело? Все такие странные, говорят о чем-то, но никогда не доводят мысль до конца! Это начинает меня раздражать!

Мама бросила чулок и сердито глянула на меня:

— И что это значит, Верунчик? Чем это все странные? Ты с кем говорила?

— Я встретила старого Хатчинса около озера, потом мистера Бракнелла.