— Гоните за тем такси! — скомандовал он, забираясь на заднее сиденье.

— Уже лет двадцать кручу баранку, — проворчал шофер, когда они влились в поток транспорта, — и ты первый, от кого слышу эту просьбу.

Дирк сидел на самом краю сиденья, не спуская глаз с такси, что на черепашьей скорости ползло перед ними по до отказа запруженной машинами лондонской улице.

— Может, для тебя в этом нет ничего удивительного, а мне так забавно.

— Что именно?

— То, что когда смотришь телек и кто-то там запрыгивает в такси, что обычно он говорит шоферу — «Гоните за тем такси». Скажешь, не так?

— Неужели? Никогда не замечал.

— Еще бы, — отозвался шофер. — Сразу видно, что ты, парень, не таксист. Человек замечает вещи в зависимости от того, кто он такой. Если ты таксист, то когда смотришь телек, то замечаешь в нем таксистов, — продолжал водитель. — Теперь ясно? Вот такой народ таксисты. Надеюсь, ты понял?

— Угу, понял, — подтвердил Дирк.

— Только по телеку не очень-то увидишь таксистов. Там обычно показывают пассажиров на заднем сиденье. Словно водила и не человек вовсе.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Дирк. — Кстати, вы еще не упустили из виду кеб, который мы преследуем?

— Не волнуйся, сидим на хвосте как надо. Ну, в общем, водилу показывают только тогда, когда клиент ему что-то говорит. А когда по телеку клиент что-то говорит водиле, то обычно знаешь что?

— Попробую угадать, — произнес Дирк. — Ага, «Гоните за тем такси!»

— Точно! Вот и я о том же. Поэтому, когда смотришь телек, можно подумать, что водилы только тем и занимаются, что висят друг у друга на хвосте, — сделал вывод таксист.

— Хм-м-м, — с сомнением промычал Дирк.

— Странно. Выходит, я единственный, раз меня ни разу не попросили гнаться за другим такси. Из чего напрашивается вывод, что я тот самый водила, у которого на хвосте висят все остальные.

Дирк, прищурившись, глядел в окно, высматривая, не подвернется ли ему еще один кеб, в который можно было бы пересесть.

— Нет, ты только не подумай, будто это происходит прямо сейчас, — продолжал таксист, — но, с другой стороны, нет ничего удивительного, если такие мысли вдруг полезут в голову. Верно я говорю? Вот что значит сила искусства!

— Как-то по телевизору показывали целый сериал о таксистах, — заметил Дирк. — Кажется, он так и назывался, «Такси».

— Я не о нем, приятель, — раздраженно отозвался водила. — Я о том, как искусство избирательно искажает реальность. Именно об этом и ни о чем другом. Я к тому клоню, что если как следует поразмыслить, все мы живем каждый в своем мире, верно? То есть, в некотором роде каждый в своем.

— По-моему, вы до известной степени правы, — вынужден был согласиться Дирк и слегка поерзал на сиденье.

— Взять, к примеру, этих кенгуру, которых эти умники пытаются научить говорить. Интересно, хотел бы я знать, о чем они собираются с ними базарить? «Эй, парень, как дела? Не надоело скакать?» — «Ничего, не жалуюсь. Правда, сумка на пузе уже вконец достала. Вечно в нее набиваются всякие бумажки и пыль». Пусть даже не надеются. Мозги у этих кенгуру размером с орех. И все потому, что они живут в совершенно ином мире. Это все равно что пытаться говорить с инопланетянином. Ты хоть понимаешь, к чему я клоню?

— Кстати, вы не упустили тот кеб, который мы преследуем?

— С какой стати? Мы еще приедем туда раньше них!

— Куда туда?

— Как куда? В Хитроу, куда же еще?

— А откуда вам известно, что им надо в Хитроу?

— Да любой водила с первого взгляда определит, кому надо в Хитроу.