Прибавляю скорость, чтобы обогнать его, но он гонит достаточно быстро, и настигнуть его не просто.

Жму на педаль газа изо всех сил. Моя тачка издает вой и делает рывок вперед. Но Греноблец имеет большой отрыв... Он на бешеной скорости летит по улице Генерала Фуа, которая еще никогда не видела такого ралли, сворачивает на улицу Монсо, потом на улицу Константинополь и, наконец, резко поворачивает на бульвар Курсель... Я понимаю, насколько гениальным был его первоначальный замысел – повернуть направо, но там путь закрывает автобус, и он сворачивает налево, описав дугу и едва не отправив к предкам ажана-регулировщика... Тот хватается за свое орудие труда и издает пронзительную трель... Все, то есть Греноблец, Сан-Антонио и пара его помощничков, на нее плюют и продолжают гонку.

Греноблец управляет машиной, как чемпион мира. Хотя моя тачка мощнее, чем его, мне никак не удается его догнать.

Он проскакивает на красный свет. Я собираюсь сделать то же самое, но передо мной пытается проскочить не в меру торопливое такси, в которое я со всего маху врезаюсь... Тачка моих помощников тормозит рядом со мной, и я запрыгиваю в нее, оставив таксиста ругаться над остатками наших экипажей.

– Гони! Гони! – кричу я Берю.

Не знаю, говорил ли я вам об этом раньше, но за рулем Толстяк выглядит более чем прилично...

Он стискивает зубы, его глаза напряженно смотрят на дорогу.

– Давай! Давай! – подгоняю его я.

– Мы расшибемся насмерть, – замечает Пино.

– Замолчи, старая перечница, ты уже и так зажился!

– Нам их никогда не догнать, – пророчествует старый козел.

Тут я замечаю, что в машине, на которой мы едем, есть окно на крыше.

– Дай мне дудору! – приказываю я.

Пино протягивает мне новенький «томпсон» с новеньким магазином.

Задние огни «404-ки» удаляются. Расстояние между нами увеличивается.

– Ты не можешь стрелять, – кричит Пино. – С такого расстояния ты попадешь в кого угодно, кроме него...

Он прав. Мне в лицо хлещет ветер, и моя шляпа улетает, как опавший листок.

Вдруг Берю издает львиный рык. С улицы Токвиль выворачивает тяжелый грузовик, заставивший «404-ку» сбавить скорость. Греноблец резко тормозит. Его машина идет опасными зигзагами, но он, не теряя ни полсекунды, огибает грузовик, водитель которого, высунув голову из окна дверцы, выдает все, что думает о его манере вождения. Берю идет на огромный риск. Не глядя, едет ли еще что-нибудь слева, он объезжает грузовик сзади. Он не сбавлял скорость, и мы приблизились к «пежо».

Я наклоняюсь:

– Включай фары, Толстяк!

Он врубает фары на всю мощность. Улица пустынна. Ладно, рискну. Прижимаю приклад автомата к плечу и даю очередь.

Все маслины вылетают, как один плевок.

– Попал! – орет Пино.

Берюрье едва успевает затормозить. «404-ка» Гренобльца начинает вилять, выписывает неподражаемые виражи, вылетает на тротуар и врезается в железный ставень какого-то магазина.

Наша машина останавливается рядом.

Я выскакиваю через крышу, а мои коллеги через дверцы. Зрелище, открывающееся нам, не из приятных. Малышка Мари-Жанна получила одну из маслин в голову, и та снесла ей полчерепушки. Что касается Гренобльца, он нанизался на руль, ось которого высовывается у него из спины. Плюс к этому его морда изрезана осколками лобового стекла.

– Вызывай «скорую» и полицию! – приказываю я Берю. – Пусть приезжают немедленно...

Я и Пино пытаемся открыть заблокированные дверцы машины. Нам удается справиться с правой... Мисс Панель мы оставляем без внимания по причине ее кончины! Она уже на том свете.