— Откуда ты все это знаешь?

— Ты забыл, что я охотник на нечисть?

— Я думал ты только перевертышей убиваешь, а ты настоящий Ван-Хельсинг…

— Кто?

— Охотник на чудовищ.

— Да, но часто самым страшным чудовищем бывает человек, — задумчиво проговорил Мирольд.

— Согласен, я в своем мире тоже был Ван-Хельсингом, чистил бренный мир от монстров.

— Тебе приходилось убивать демонов?

— Нет, но иногда мне казалось, что я сам демон… Есть план как отсюда выбраться? Это же твоя тюрьма?

— К сожалению стены и решетки я построил настолько крепкими, что они могут удержать любого монстра.

Я вспомнил про Каллина и Элла:

— Где-то в городе у меня остались друзья, они должны спасти нас.

— Спасти от кого? — Мирольд расхаживал по камере гремя цепями. — Фирон наверняка убедил народ, что все мертвы, и свалил вину на кого-нибудь из нас, например, на меня. Люди не знают, что Дионис и есть зло… Они все также верят ему, и когда он остался единственным монархом на всем Великом материке, пойдут за ним хоть на край света. Сильный правитель — надежда и опора народа. Люди хотят ощущать себя в безопасности, даже если это им будет стоить частицы свободы.

— Для чего Фирон оставил нас в живых? Возможно, мы единственные кто знает его тайну…

— Для меня это тоже загадка, но демоны никогда не делают что-то просто так. Значит, мы входим в его планы. Возможно, он хочет использовать наши тела, как тело Диониса… Мы видные политические фигуры и можем ему пригодиться.

По гулкому коридору раздались шаги. Тень от настенного факела затрепетала. Перед решеткой выросла пузатая фигура стражника. Он швырнул сквозь прутья два куска засохшего хлеба.

— Ужин, господа! — на его красной морде, изрытой следами порока, застыла презрительная усмешка.

— Я твой правитель, принц Мирольд! Разве ты не узнал меня? Немедленно освободи нас.

Стражник оскалился гнилым зубами и пробурчал:

— Больше я не твой подданный, я служу великому князю тьмы… Он раскрыл мне глаза, а вы будете подыхать здесь медленно, как навозные черви на палящем солнце!..

— Штопанный крот! — плюнул я. — Фирон промыл мозги тюремщикам. Теперь они его марионетки.

— Если ты поможешь нам сбежать, — вкрадчиво проговорил принц. — Я дам тебе столько золота, что твоим внукам еще хватить жить безбедно.

— У меня нет внуков, и я ненавижу детей, — морду стражника перекосило, будто он говорил про нечто мерзкое.

— Ты можешь сам купаться в золоте, и обеспечить безбедную старость родителям, — продолжал искушать Мирольд.

— Своих родителей я убил, когда мне было четырнадцать. Папаша был рыночным пройдохой и пьяницей, а мать путалась со всем отребьем Кирона. Мои родители никчемные и жалкие людишки. Никогда не жалел, что избавился о них.

— Ты хочешь об этом поговорить? — принц включил психолога. — Неужели у тебя никого нет, кого бы ты любил?

— Мне никто не нужен, — злобно фыркнул стражник. — Самое дорогое что у меня есть, это я сам!

— Неужели тебе не хочется, чтобы тебя кто-то ждал дома?

— Этот мир жалок, и Фирон это исправит!

— Думаешь, это изменит твою жизнь? — голос принца звучал убаюкивающе.