.. Ладно, ладно, не проси прощенья, я же шучу. Одним словом, ты пришел, чтобы прочесть мне роман?
- Нет, всего лишь рассказ.
- Как это замечательно, Бертран! Я сразу вспомнила добрые старые времена, улицу Эйлау, мой уютный кабинет. Ты уже тысячу лет не оказывал мне такой чести.
- Да ведь я здесь писал одни политические статьи.
- Ну да? А эта восхитительная история в "Атлантик Мансли"? Разве это не рассказ?.. А другая, похуже, которую ты напечатал в "Текст Эропеен"?.. Скажи лучше правду, миленький мой Бертран, тебе не терпится прочесть мне этот рассказ, потому что я - его героиня, и ты хочешь узнать, не стану ли я возражать против его публикации?.. Я угадала?
- Нет. Я в самом деле хочу прочесть тебе этот рассказ, потому что его героиня иногда попадает а ситуации, которые могли бы напомнить... я хочу сказать, ситуации, в чем-то похожие на те... но сами персонажи не имеют ничего общего ни с тобой, ни с теми...
- Ну-ну! Смелее, Бертран!.. Ты хочешь сказать: с моими любовниками?.. Ну тогда так и скажи.
- Позволь мне докончить фразу: ни с теми, кого считают таковыми.
- Изабелла добавила бы, что нет дыма без огня. Что было бы банально, но точно. Быть монахиней - не мое призвание. Я тебя слушаю, миленький мой Бертран. Впрочем, постой: дай мне сначала сигарету и пепельницу. Спасибо. Теперь можешь начинать.
Бертран прочел свой рассказ с карандашом в руках, отмечая на полях слова, утяжелявшие фразу или звучавшие неестественно. Он любил проверять написанное чтением вслух, которое всегда безошибочно выявляет все шероховатости стиля. Иногда он поднимал глаза на Соланж. Она сидела смирно и слупила: с большим интересом. Чтение длилось сорок минут, ж за все это время Соланж ни разу не прервала Бертрана. Когда он кончил и с деланной небрежностью убрал листки в папку, она засмеялась, а потом о чем-то задумалась.
- Ну как? - "спросил он не без тревоги. - Тебе не понравилось?
- Мне? - сказала она. - Совсем наоборот. С чего ты взял?
- С того" что ты молчишь.
- А тебе, честолюбивый ты человек, подавай комплименты!.. Я молчу, миленький мой Бертран, потому что онемела от восторга.
- Не издевайся надо мной, Соланж. Хорош рассказ или плох?
- Бертран, он замечателен... замечателен... И я в нем точь-в-точь такая, какой тебе описывает меня Изабелла со свойственной ей нежной снисходительностью. Только...
- Только что?
- Только вся загвоздка в том, что твоя разумная дева не очень-то сильна в тех методах, которыми пользуемся мы, девы неразумные. Твоя версия моих "побед" немного наивна. По-твоему, все дело в чувствах. Поверь мне, решительная женщина имеет в запасе более действенные средства.
- Например?
- Например, можно вечерам как бы случайно оказаться в чужой постели... Или надеть платье, у которого одна бретелька все время соскальзывает с плеча... или притвориться ночью в такси чуть-чуть захмелевшей. Не бойся хотя бы изредка вспоминать о том, что твои герои - люди из плоти и крови, Бертран. Я понимаю, ты специалист по душевным переживаниям. Но знаешь, душа без тела далеко не уедет.
- Но вспомни Стендаля, Соланж. Никто не писал таких прекрасных романов о любви, как он. А ведь в них чувственность не играет почти никакой роли.
- Потому-то, наверно, я и умираю от скуки, когда берусь за него!.. Я знаю, тебе это покажется кощунством, но что я могу поделать: по-моему, твой Стендаль - тоска зеленая. Кстати, он случайно не был импотентом? Что-то я, кажется, читала насчет каких-то неудач... К тому же ведь у тебя в рассказе действует не стендалевская героиня. Ты пишешь обо мне, Соланж Вилье. Так не лишай же меня моего надежнейшего оружия. И потом, Бертран, зачем ты превратил посла в полковника? С точки зрения социальной иерархии это принижает меня, а с точки зрения литературной - это ошибка, потому что ты подметил многие черты посла, описал их и в результате у тебя вышел солдат, говорящий языком дипломата. |