На обед была первоклассная миловийская лососина, булийские закусочные крендельки и вода. Они обедали, сидя на ковре посреди разгрома, который воцарился, по-видимому, на месте личной каюты владельца яхты.

Вал Кон поглощал свою порцию быстро и сосредоточенно. Вид у него был такой, будто он загружает в топку белковое горючее, а вкус и разнообразие не имеют никакого отношения к приему пищи.

Она ела медленнее – надоела однообразная еда, – но заставила себя прикончить всю свою порцию. Когда она наконец подняла голову, то обнаружила, что Вал Кон пристально смотрит на нее.

– Весь этот корабль – просто психушка, – проворчала она. – Лососина лучшей марки, телескопы, куклы, драгоценности, тайники и страничка координат, полная Запретных миров. Что это значит?

– Предметы роскоши – это взятки, – тихо проговорил Вал Кон. – А тайники – для того, чтобы их прятать. Все очень просто.

– Вот как? – Она заморгала. – Кто-то торгует с карантинными мирами? Но это…

– Незаконно? – Вал Кон пожал плечами. – Это незаконно только в том случае, если тебя поймают.

– Ничего себе взгляды для Разведчика!

Он засмеялся:

– Я тебе еще не рассказывал о моей бабке?

– Не знаю, когда ты мог успеть это сделать. А что?

Он улыбнулся:

– Она была контрабандистка.

– Да что ты говоришь? – спокойно отозвалась Мири. – А чем старушка занимается сейчас?

– Прости, – пробормотал он. – Мне следовало бы сказать – моя далекая прабабка, Кантра йос-Фелиум, одна из основательниц Клана Корвал.

Она ухмыльнулась.

– Ну, тогда она вряд ли придет, чтобы ставить всех родственников в неловкое положение, так? – Тут до нее дошло. – Кантра? Как деньги?

– Вот именно, – ответил Вал Кон, неожиданно зевая. – Кантра, как деньги.

– Поспи-ка лучше, босс, – посоветовала она, без особой надежды на то, что он вдруг забудет о болтливом радио и цепочках сигналов, которые надо наложить друг на друга и записать.

– Неплохая мысль.

Он снова вздохнул и, не колеблясь, растянулся на ковре, положив голову ей на колени.

– Это что ты еще придумал?

– Я устал, Мири.

Она возмущенно посмотрела на его замкнутое лицо:

– И ты решил пристроить голову прямо сюда?

Один зеленый глаз приоткрылся.

– Мне положить ее на пол?

– Положить… Знаешь, что я тебе скажу? Ты донельзя избалован.

Глаз закрылся.

– Несомненно.

– Богатенький мальчик из преуспевающей семьи. Никогда не знал неприятностей. Никогда не сталкивался с трудностями. У тебя всегда было что-то мягкое, куда пристроить голову…

– Несомненно. Однозначно. Монеты и кареты. Шелка и жемчуга. Малчеты и фельдофины.

Мири тревожно посмотрела на него, невольно отметив длинные темные ресницы и четко очерченные нежные губы.

– А что такое малчет и фельдофин?

Оба глаза широко открылись и посмотрели на нее из странного, перевернутого положения.

– Не знаю, Мири. Но что-то эти слова должны значить.

– Пора бы мне уже к тебе привыкнуть. – Она тяжело вздохнула и подняла руку, чтобы убрать прядь волос у него со лба. – Но я не умею спать сидя.