КЬЯРИНА. Донна Матильда верно говорит. (Указывая Филуччо и его дяде на дверь слева) Идите туда. Я сама сообщу ему все, что надо, и позову вас.

МАТИЛЬДА. Мне кажется, вот так мы и должны поступить.

ФИЛУЧЧО. Дядя Гаэтано, пойдем.

ГАЭТАНО. Идем. (Оба уходят налево).

КЬЯРИНА (Марии). Пойди, открой дверь

МАТИЛЬДА. Пусть сначала передохнет немного, бедный дон Лоренцо. Я только поздороваюсь с ним и оставлю вас вдвоем.

МАТИЛЬДА. Альфо, что случилось? Ты один? (Альфонсо, растерян, робко приближается.) В чем дело?

АЛЬФОНСО. Ничего. Вот я тут.

КЬЯРИНА. А профессор?

АЛЬФОНСО. Кто?

КЬЯРИНА. Как кто? Мой брат.

АЛЬФОНСО. А, ваш брат… Он присел там, на скамью привратника — подышать немного свежим воздухом.

КЬЯРИНА (встревожена). А что, ему сделалось плохо?

АЛЬФОНСО. Да нисколько. Он прекрасно себя чувствует. Только не захотел подниматься. Сказал: «Тут, там…»

МАТИЛЬДА. Как это понимать? Чтобы ни с того, ни с сего человек сказал вдруг: «Тут и там»?

АЛЬФОНСО. Ни с того, ни с сего? Ну, тогда ты вовсе ничего не понимаешь. История с донной Кьяриной, по-твоему, пустяк?

МАТИЛЬДА. А он-то откуда знает?

АЛЬФОНСО (сухо). Знает.

МАТИЛЬДА (уверена, что поймала его с поличным). Это ты ему все сказал.

АЛЬФОНСО. Сказал. Ведь нельзя сразу огорошить человека перед фактом. Надо осторожно подготовить его к этому.

МАТИЛЬДА (не сомневаясь). Как только профессор сошел с поезда, ты тут же сообщил ему столь приятную новость. (С чувством отвращения из-за того, что муж оказался таким сплетником). Мадонна, какое же ничтожество мой муж! Извините, Кьяри, я ухожу, не хочу больше портить себе кровь.

КЬЯРИНА (в растерянности). А что же нам делать?

АЛЬФОНСО. Не волнуйтесь, все уладится, вот увидите, все-все уладится.

МАТИЛЬДА (не в силах больше сдерживать свои чувства, взрывается). Что уладится, если ты даже вовремя не сообразил, что нельзя говорить о таких вещах профессору!

ФИЛУЧЧО (за ним Гаэтано, входя слева). Что случилось? Профессор не появился?

МАТИЛЬДА. Нет. Потому что мой муж выложил ему все начистоту.

КЬЯРИНА (испуганно). И что же делать?

ФИЛУЧЧО. Ну… теперь все равно уже дело сделано. Надо кто-нибудь спуститься и уговорить его подняться сюда.

ГАЭТАНО. Мне неловко.

ФИЛУЧЧО. Мне тем более.

МАТИЛЬДА (властно, имея в виду мужа). Спустится он. И хоть сейчас подержи язык за зубами!

АЛЬФОНСО (парирует). К нему сейчас лучше не приближаться. Он злой, как тысячи чертей.

ГАЭТАНО. Хорошо, но нельзя же оставить его там, у дверей.

ЛОРЕНЦО (за сценой, нормальным тоном комментирует то, что нередко отмечается в его доме). Опять входная дверь открыта.

ЛОРЕНЦО. Постоянно один и тот же непорядок в моем доме. (Слышно, как сильно стучит входная дверь, словно кто-то энергично хлопнул ею). Мариетта!

МАРИЯ (после короткой паузы входит слева). Что прикажете. (И быстро уходит направо).

ЛОРЕНЦО. Дверь на лестницу должна быть закрыта на замок.

МАРИЯ. А разве она была открыта?

ЛОРЕНЦО. А как я, по-твоему, вошел, через окно? Кретинка!

МАРИЯ. Я была на кухне.

ЛОРЕНЦО. Что за дурацкий ответ! Почему, раз ты на кухне, входную дверь можно не закрывать?

МАРИЯ. Синьорина Кьярина тоже иной раз оставляет ее приоткрытой.

ЛОРЕНЦО. Так или иначе, но тебя я предупредил. Возьми эти чемоданы и отнеси в мою комнату.

ЛОРЕНЦО. Вот и я. (Приветливо улыбаясь, обращается ко всем). Дорогие друзья, профессор приехал.

ЛОРЕНЦО. Дон Альфонсо был так любезен, что встретил меня на вокзале, а донна Матильда, проявила исключительное внимание, составив компанию Кьярине. И я сердечно благодарю вас за это! Америка великолепна… Если бы я не затосковал там, то остался бы еще на семь месяцев или даже на целый год… У меня немало интересного, что хотелось бы рассказать вам.