Старик оттолкнул в сторону Ордо и наклонился, чтобы взглянуть в глаза киммерийца.

    – Возможно, еще есть время, – пробормотал он, а потом более твердым голосом сказал: – Есть ли у тебя отравленное лезвие? Я хочу взглянуть на него.

    Хасан поднял плащ с убитого и выдернул нож из груди трупа.

    Он обтер нож плащом вендийца, прежде чем отдать его Гуррану. Гербариус пристально посмотрел на страшное оружие, удерживая его своими тонкими, высохшими пальцами. Маленькая рукоять из слоновой кости была вырезана так, чтобы нож было удобно держать в ладони, а лезвие могло проходить между пальцами.

    – Оружие асассиана-убийцы из Вендии, – сказал он. – Или, во всяком случае, это оружие, вид которого совпадает с тем, что я слышал.

    Конан задержал взгляд на пергаментно-высохшем лице старого человека.

    – Ну? – сказал он.

    Вместо того, чтобы ответить, Гурран поднес нож к лицу и слегка понюхал. Нахмурившись, он намочил палец слюной и коснулся им лезвия. С еще большей осторожностью, чем раньше, он поднес палец к губам. Он тут же быстро сплюнул, вытерев палец об одежду.

    – Делай же что-нибудь! – потребовал Ордо.

    – Яды – это то, с чем я редко имею дело, – сказал спокойно Гурран. Он открыл деревянный ящичек, который висел у него на боку, и взял маленький пакетик с каким-то порошком и каменную чашку. – Но возможно, я смогу в этом случае что-нибудь сделать.

    Он вынул из ящика бронзовую ступку величиной не больше, чем половина ладони, и пестик.

    – Дай мне бокал вина – и быстро.

    Ордо махнул рукой Пританису, который поспешил выполнить приказ. Гербариус начал работать, мешая и топча в ступке крошки различных порошков и перемешивая их пестиком. Пританис вернулся с грубым керамическим бокалом, наполненным до краев дешевым вином. Гурран взял бокал и вылил вино в чашку с порошками, быстро размешав содержимое указательным пальцем.

    – Вот, – сказал старик, поднеся вино ко рту Конана. – Пей.

    Конан взглянул на то, что ему предложили. Несколько кусочков сухих листьев плавали на поверхности вина, вперемешку с крошками разноцветных порошков.

    – Это избавит меня от яда?

    Гурран взглянул ему прямо в лицо.

    – На то время, которое тебе потребуется, чтобы дойти до доков и вернуться назад. Ты будешь в состоянии выйти из этой комнаты или умрешь.

    – Если он умрет... – начал Ордо угрожающе, но Конан оборвал его.

    – Если я умру, это не будет виной Гуррана, верно?

    – Пей, – сказал старик, – а то это будет твоей собственной виной.

    Конан выпил содержимое чашки. С первым же глотком гримаса отвращения исказила лицо киммерийца, и с каждым новым глотком гримаса становилась все ужаснее. Когда старик отвел чашку от его рта, Конан широко открыл рот, судорожно хватая воздух.

    – Кром! Эта штука на вкус такая, будто в ней купался верблюд!

    Несколько контрабандистов, из тех, кто был потрезвее, весело рассмеялись. Гурран хмыкнул:

    – Тебе хочется сладенького на язык или все-таки одолеть действие яда? – Взгляд гербариуса упал на открытый сундучок.