— Как ты? — коснулся он недавнего раненого.

— Нормально, — улыбнулся все еще опьяненный промедолом боец, увидев своего командира.

— Как нога?

— Терпимо…

— Ну если терпимо, то терпи. Совсем немного осталось, — сказал майор и зашел с головы носилок.

Откладывать дело, которое он не мог не сделать, было бессмысленно. И тяжело. Хвост кусками не рубят…

Командир быстро нагнулся, зажал рот и нос раненого ладонью, чтобы заглушить его скорый вскрик, увидел устремленные на него безмерно удивленные глаза и ударил штык-ножом. В самое сердце. Раненый даже не успел прикрыться руками. Он только вздрогнул, выгнулся и забился в предсмертных конвульсиях.

Прости, солдат…

Американцы напряженно привстали, но тут же, увидев направленное на них дуло автомата, снова сели. Кажется, их не особенно удивило то, что они наблюдали. Кажется, они были к этому готовы.

Значит, не новички. Значит, знают одни и те же для всех армий и всех разведок правила игры…

— Сидеть! — еще раз предупредил командир. И не узнал своего голоса.

С остальными ранеными проблем не было. Остальные раненые умерли легко. Не приходя в сознание. И не открывая глаз навстречу своему убийце…

Дело было сделано. Самое трудное из всех возможных дел. Майор сел, вытащил заначенную еще на подводной лодке сигарету и, нервно теребя ее дрожащими пальцами, закурил. Хотя на боевом задании, на марше в тылу противника курить не разрешал.

Майор курил не для того, чтобы курить. Для того, чтобы хоть что-то делать…

— Товарищ командир…

— После. Все после.

Спустя еще минуту — подошел еще один. И еще…

Бойцы подходили и замирали возле носилок. Молча. Сразу все понимая. И что произошло во время их отсутствия. И зачем их посылали на задание…

Теперь все было гораздо яснее, чем пятнадцать минут назад. Но теперь ничего исправить уже было нельзя. Теперь они могли либо покарать убийцу, либо подчиниться ему. Покарать его было нетрудно, он не защищался. Но карать его было глупо. Умерших минуту назад товарищей уже было не вернуть. А лишаться еще одного активного ствола — значило играть на руку противнику. Лишняя смерть ничего не могла исправить. Ничего не могла убавить или прибавить. Кроме лишней смерти.

— Все? Собрались? — спросил командир.

— Все…

— Тогда так: умерших похоронить. Но только если очень быстро. Место захоронения замаскировать. Тела, особенно область лица, заминировать. Чтобы если что — до неузнаваемости. Нюни не распускать. Нюни — оставляем для дома. Если теперь мы не сможем уйти — ляжем рядом с ними. Все. До единого. Это ясно?

— Ясно…

— Не слышу!

— Ясно, товарищ майор.

— Тогда всем готовиться к прорыву. И ни о чем, кроме него, не думать. Где силы противника сконцентрированы в наименьшей степени?

— В направлении северо-северо-восток.

— Значит, готовиться к прорыву в направлении северо-северо-восток. Вопросы есть? Вопросов — нет.

— Есть один…

— Я сказал — вопросов нет!

Вопросы, жалобы, претензии — после выполнения задания. Рапортом вышестоящему начальству… Если останется кому эти рапорта писать…

Желающие нашлись. И шагнули из строя.

— Боевая задача ясна?

— Так точно! Ясна!

— Надеюсь, понимаете, что обратного хода не будет? И вообще ничего не будет.

— Так точно! Понимаем!

— Ну тогда смотрите… Тогда на вас вся надежда… Тогда будем ждать, как вы управитесь… Капитан Кудряшов.