Она снова вернулась к окну, за которым уже не было видно ничего, кроме отражающейся в стекле комнаты.

Он испугался ее реакции. Сейчас она напоминала помешанную, и он уже не знал, чего от нее можно ждать.

Осторожно приблизился к ней сзади и положил руку на плечо. В ту же секунду она отскочила от него, как ошпаренная и забилась в угол.

— Не трогай меня, не трогай… — бормотала Шура, сползая по стенке на пол и сжимаясь в комок. — Не трогай меня…

Он совсем растерялся, глядя на нее. Одно он понял точно, что она полностью погрузилась в себя, и вряд ли у него получится до нее достучаться. Первый раз за все время он подумал, а надо ли ему это? Не проще ли жить дальше и делать вид, что ничего не произошло?

— Поехали домой, — голос его прозвучал так устало, что он даже сам испугался. — Там тебе будет легче.

На следующий день Слава сказал, что ему срочно нужно вернуться в город, какие- то неотложные дела требуют его присутствия.

— Я могу за тобой приехать в конце недели, — предложил он Шуре. Но как она не пыталась, поймать его взгляд так и не смогла. Он старательно не смотрел в ее сторону.

— Не нужно, доберусь на автобусе.

— Как скажешь. Спасибо вам за все, Галина Сергеевна. У вас замечательный дом и самые вкусные блины.

Когда он смотрел и говорил с мамой, в голосе его звучала неподдельная теплота. Шуре стало до такой степени обидно и больно, что на глаза навернулись слезы. Чтобы никто не заметил их, она тихонько вышла из комнаты. Никто за ней не пошел. Она закрылась у себя, упала на кровать и разрыдалась. Слышала, как хлопнула дверца его машины, и заурчал, исчезая в дали, мотор. Уехал, и так лучше для них обоих. Только почему же до такой степени больно в области сердца?

Все потихоньку становилось на круги своя. Немного тяжеловато было втягиваться после недели отдыха. Привыкла к отсутствию режима — спи, до скольки хочешь, засиживайся хоть до утра… Да и городская загазованность после деревенских просторов казалась удушливой. Но Шура знала, что такое настроение временное. Не первый раз она ездила к маме в отпуск и возвращалась потом в город.

— Шурочка, ну ты стала еще красивее, — встретила ее Вера Павловна в первый после отпуска рабочий день. — Загорела-то как!

После отъезда Славы, Шура почти целыми днями пропадала на пляже. Погода держалась отличная, и она использовала эту возможность, чтобы напитаться витамином Д и немного загореть. И неизменно она вспоминала его, как они были на этом пляже вместе. Тогда они не намеренно выбрали это уединенное место, куда редко кто забредает. Оставшись одна, Шура специально ходила именно на дикий пляж. Она пошагово вспоминала тот день, начиная с момента, когда он разделся и окунулся в воду. Что она тогда испытала? Непреодолимую тягу — ей захотелось немедленно присоединиться к нему, чтобы оказаться рядом. А потом… когда он впервые поцеловал ее? Она же едва не лишилась рассудка, такой шквал эмоций захватил. А потом начался дождь и все испортил.

Уже пошла вторая неделя, как она вернулась из деревни и вышла на работу. А Славу за все это время Шура не видела ни разу. Каждый день, в обед ждала, что откроется дверь, и он, как обычно, позовет, но ничего не происходило. И вечерами она не сталкивалась с ним на стоянке. Даже Вера Павловна заметила как-то:

— Что-то Слава совсем пропал. Уехал что ли куда-то?

Может и уехал. Такую мысль Шура тоже допускала. Только раньше, исчезая из города, он ей непременно об этом сообщал, как и о том, когда планирует вернуться. В этот раз что-то ей подсказывало, что избегает он ее намеренно.

Шура не могла избавиться от мыслей о Славе. Она буквально замирала, когда вспоминала его поцелуи и прикосновения. Испытывала томление.