— Я обязательно подумаю обо всем, — заверила Кармела.

Граф протянул ей руку.

— Рад слышать это, — сказал он. — А тем временем давайте попробуем стать друзьями? Нам действительно нельзя начинать еще одну войну среди Гэйлов.

Выбора у нее не было, и Кармела в ответ протянула ему руку, еще раз ощутив силу его пожатия.

Она чувствовала, что он обезоруживает ее, и ей следует напрячь все свои силы, чтобы оказать ему достойное сопротивление.

Граф объявил перемирие, теперь он старался быть обходительным и обращаться с ней, как с умной и образованной женщиной, а не глуповатой школьницей.

За последние два дня она по достоинству оценила усилия, которые граф прилагал в общении с ней, возможно, ему впервые в жизни приходилось считаться с чувствами малознакомой женщины больше, чем со своими собственными.

Теперь он подключал ее к их беседам с принцем. Спрашивал ее мнение по тому или иному вопросу, и даже порой прислушивался к ее словам.

Она, безусловно, не сомневалась: единственное, о чем он мечтал — настоять на своих решениях и заставить всех и вся безоговорочно ему подчиняться.

Однако правила поведения в обществе и хорошие манеры вынуждали его считаться с принцем, хотя бы внешне.

Правда, это не составляло ему большого труда, поскольку молодой человек относился к своему другу с восхищением, граничившим с обожанием.

Кармеле отводилась роль противовеса в их компании. Когда она могла быть собой без опасения навредить Фелисити, она наслаждалась беседами с графом, больше походившими на выпады в фехтовальном зале.

Она поразила его своими познаниями в искусстве, она ведь разбиралась в картинах намного лучше его. Она также прекрасно понимала политическую ситуацию в Европе, и Это удивило графа даже больше, нежели превосходное знание живописи.

Этим она была обязана не столько отцу, который, конечно же, учил ее разбираться в живописи, сколько графине.

Графиня благодаря своему знакомству с государственными мужами и политическими деятелями всегда интересовалась политическими событиями, как за границей, так и в своей стране.

Каждый день Кармеле и Фелисити приходилось вслух зачитывать бабушке речи членов парламента, публиковавшиеся в газетах «Тайме»и «Морнинг пост».

А потом графиня объясняла им непонятные слова, а так как она лично знала многих из спикеров, то рисовала девочкам портреты этих людей без всяких прикрас.

Фелисити находила подобные занятия довольно скучными, но Кармелу все это интересовало чрезвычайно, и вот теперь она использовала приобретенные здания, удивляя и даже отчасти смущая графа.

«По какому праву он смеет считать всех молоденьких девушек глуповатыми?»— с негодованием спрашивала она себя, намереваясь доказать ему безосновательность подобной точки зрения.

Накануне вечером у них возник горячий спор относительно экономических реформ в деревнях, с проведением которых, к несчастью, сильно запоздали, и граф сказал:

— Возможно, я долгое время жил за пределами Англии, но неужели дела идут так плохо, как вы говорите.

— К сожалению, дела идут даже хуже, — ответила Кар» мела. — Дешевое продовольствие из Европы наводняет рынок, и фермеры Англии скоро совсем разорятся.

По выражению лица собеседника девушка решила, что он не поверил ей, и добавила:

— Поинтересуйтесь, сколько земельных банков закрыли свои двери в прошлом году, а если вы поговорите с вашими фермерами-арендаторами, а не с наемными сельскохозяйственными рабочими, вы узнаете, как отчаянно они борются за выживание.

Граф затих на мгновение. Подумав, он сказал:

— Мне казалось, молодые леди вашего возраста слишком заняты танцами, чтобы знать о подобных проблемах.