Были, конечно, исключения: в основном лекарственные травы, горные какие-нибудь или лесные. Ну не росли они в неволе, хоть плачь, либо теряли свои полезные свойства. И никакая модификация не помогала. Но это единицы, кроме того — если что-то растёт в огороде, а не в лесу, на горе, в болоте — то это можно модифицировать и улучшить. А раз не модифицировано и не улучшено — то нафиг в народном хозяйстве не нужно!

 — Наркотики, — негромко произнесла Света, — Они выращивают наркотики, Жора.

 Чтоб его, а так всё сходится — не совершенствовали у нас в Союзе всякую дрянь, каждый укроп с резолюции Компартии и под строгим контролем Госстандартом Генколлегии. А выращивают у нас, где любое растение отраву удушит. И выращивают… ну подневольные люди, похоже.

 Потому что хижины эти, да и одеты польщики в какие-то затрапезные обноски, без оружия и толковых инструментов — всё руками делают. А несколько рыл с оружием мелькают, по краям разгуливают. Не надсмотрщики, вроде как, типа охранники: ПСЗДцов у поселения не видно. Но одеты намного лучше трудяг, морды сытые.

 Ох как не нравится мне это место, констатировал я. И, чтоб его, чёрта с два его даже объедешь, прикинул я. Да и объезжать не хочется — отравители чёртовы! Поглядел я ещё на противное зрелище, поманил Свету поглубже в лес, переговорить.

 — Это — бандиты, Свет. И отравители, — озвучил я.

 — Да, они явно скрываются даже от собинских. И где они наркотики продают? — риторически спросила Света.

 — Не знаю, но работники у них подневольные.

 — Говори уж прямо, Жора — рабы, — хмыкнула Светка.

 — Может и так, — не стал спорить я, — Вопрос в том, что будем делать, Света?

 — Уедем, Жора. Их там под тысячу, так что уезжаем…

 — “Их” — это учитывая… рабов. Не будут они за бандитов-угнетателей биться, — задумчиво прикинул я.

 — Может и так. Но сколько этих бандюг, Жора? Не думаю, что десяток. Так что давай глупостями не будем заниматься, а поедем в Собинку. Хотя…

 — Что “хотя”? — заинтересовался я.

 — Да ты понимаешь, не верю я, что в десятке километров есть поселение, а в Собинке о нём не знают, — ответила Светка. — Не вообще: горком те ещё деятели, конечно, но наркотики с рабами покрывать не будут. Но — в целом. А вот отдельные чиновники, оборонщики — вполне могут быть в курсе.

 — И покрывать, вредители они и сволочи, — констатировал я, вздохнул, подумав вслух, — Да, похоже на то. И не хочется оставлять этих уродов дальше уродство творить, Свет!

 — А что мы сделаем вдвоём, Жор? Против скольки?

 — Не знаю, Свет. Давай так, — задумался я. — Автобус замаскируем, а сами посмотрим за ними до вечера. Потеряем день — не страшно. И не смотри на меня так, не совсем же я дурак, на поселение один или вдвоём лезть!

 — Ну ладно, Жор, давай посмотрим, — с сомнением выдала Светка.

 Я и сам сомневался… Но хотя бы узнать побольше — точно нужно. А дальше… посмотрим, что высмотрим.

 Загнали Автобус практически в самый лес задом — мало ли, придётся срочно бежать. И замаскировали свеженарубленной малиной. Чёрта с два с дороги заметишь, чуть ли не в упор подходить надо.

 Вернулись мы к наблюдению. Выходило, что работников семь с лишним сотен, охрана уже пару раз сменялась. Сами охраннички с карабинами, в космотрудовской туристической одежде, с уже современной, то есть шинной, бронёй поверх. При этом внешне — ну вот совсем не бандиты, обычные люди.