Вошли мы и сразу, после небольших сеней-прихожей, оказались в этаком кабинете. Ну стол “для приёма посетителей”, застеленный этаким ковром, явно ручной вышивки, имелся. И стул за ним, причём для посетителей, но стандартный такой, во всех конторах был. Забавно, что на месте “руководителя” стоит, но из остальной посадочной мебели в комнате деревянная скамья и несколько табуретов.

 При этом, освещение было, даже лампа, на малом атомном элементе питания. Походная вещь, но на столе вот, стоит. И, при этом, освещение общее тоже есть. Странно.

 Хомыч подошел к здоровенному шкафу из жести, и, явно от меня пряча содержимое, зашебуршал там.

 — Смотри, — протянул он мне знакомую пилу.

 Потёртую, в царапинах — но вроде целую внешне. Кроме одного момента.

 — Рукоять я не выправлю, это только на замену, — постучал я по изуверски выкрученной рукоятке инструмента.

 — Рукоять нормальная, — отмахнулся Хомыч. — Крепко сидит, не шевелится!

 — Будем смотреть, — пожал плечами я.

 Атомная батарея была на месте и не разрядилась, что и неудивительно — пятьдесят лет непрерывной работы, за пару сотен лет её пилой чёрта с два разрядишь, если только пусковую зажать — но тут механизм раньше сотрётся, чем батарея разрядится.

 — Смазка нужна, — констатировал я.

 — Подсолнечное подойдёт? — поинтересовался Хомыч.

 — А минерального нет?

 — Откуда у нас, — вздохнул грустно председатель.

 — Тебе виднее, откуда, — не стал я пока углубляться в вопрос. — Подойдёт, но менять почаще нужно, и вонять будет. Сгорать.

 — Это ерунда, — и от этого отмахнулся председатель. — А не работает почему?

 — Смотрю, — через плечо буркнул я.

 И турбина — герметична, хоть и заляпана. Протёр её краем коврика со стола — Хомыч крякнул, но возмущаться не стал.

 — Нож есть? — уточнил я.

 — А зачем тебе? — подозрительно сощурился Хомыч.

 — Свой ломать не хочу, — ответил я. — А нужно плоское остриё.

 — Ну… найду, — протянул председатель вновь зарываясь в шкаф и, через минуту, извлёк из шкафа тупейшее лезвие без рукоятки. Точно хомяк.

 Но мне такое и было надо, так что отвернул я три винта, снял кожух и уставился на слетевшую шестерню привода. Прокладка, видимо от времени, рассыпалась, а гуляющая шестерня расшатала гайку-фиксатор. И теперь она вращалась вхолостую, а предохранитель, не фиксируя движения полотна — вырубал пилу. Чего тут чинить, недоумевал я, отрезав от палатки-свёртка полоску вместо прокладки и ставя всё на место. Собрал пилу, запустил — работала, как и ожидалось. Занятно, кстати — перекрученная рукоять превращала инструмент практически в меч. А после всучил пилу выпучившему на меня глаза Хомычу.

 — Дааа, мастак, — протянул он, несколько раз запуская-отключая пилу. — Так, для начала — пожрать и выпить, — озвучил он.

 — Это мы не против, — покивал я.

 — Понятно, ты Жорик вон какой здоровый. И рукастый, — протянул Хомыч, махнув рукой в окно.

 — Сторожили? — уточнил я.

 — Само собой, ктож тебя знает, — не стал отнекиваться он.

 А через десять минут на столе стояла груда аппетитно пахнущей еды. И яишница, точно из страусиных яиц — у кур таких огромных не бывает, даже у модифицированных. А так — салаты, банка огурцов, мясо всякое, хлеб. Из интересного — не было картохи, вот вообще.