Лучано подошел к Домино, положил ему руки на плечи и расцеловал в обе щеки. Затем повернулся к Эммануэлю, протянув руку. Рукопожатие дона было крепким, и Эммануэль тут же отмел свои предположения о его старческом слабоумии. Этот человек излучал невероятную силу и энергию, отчего Эммануэль вдруг почувствовал себя неловко.

Казалось, Лучано не интересовало ничего, кроме ужина: он обсуждал с официантом меню и словно ожидал похвалы со стороны Эммануэля. Наконец он засунул салфетку за воротник и стал с удовольствием поглощать моллюсков в изысканном соусе. Это было действительно вкусно, и Лучано время от времени бормотал что-то одобрительное, отламывал кусочки от свежей булочки и макал их в соус. В течение ужина они поддерживали обычный застольный разговор. Лучано выразил восхищение тем, как Эммануэль провел несколько последних дел в суде, затем коснулся проблем общего знакомого в беседе с Домино. Эммануэль пристально наблюдал за доном Лучано, стараясь составить мнение об этом человеке.

Его большие сильные руки не скупились на жесты, которые прямо-таки приковывали к себе взгляд. На мизинце левой руки он носил перстень — круг и полумесяц, выгравированные на голубом камне. Ногти на его руках были ухоженны и отливали перламутром. Такие руки не могли быть у старика.

После ужина подали бренди в пузатых бокалах и сигары. Лучано с наслаждением выпустил сизый дым, который заклубился у него над головой. Официант исчез за портьерой с грязной посудой, и Эммануэль услышал, как щелкнул замок. Он напрягся и инстинктивно вытянулся в струну, но Лучано с улыбкой похлопал его по руке.

— Я готов выступить главным свидетелем на вашем процессе, если вы гарантируете безопасность мне и моей семье. Мне необходимо ваше обещание, прежде чем я доведу до вашего сведения информацию, которая, уверяю вас, обеспечит Полу Каролле смертный приговор. Разумеется, мои показания заденут и других людей, но мне лично нужен Каролла. Я делаю это по одной-единственной причине — можете назвать ее местью, если хотите, или финалом двадцатилетней вендетты… Эта информация действительно будет означать то, что так преждевременно пишут на стенах тюрьмы: «Долой мафию»…

В столовой повисло напряженное, гнетущее молчание. Домино как ни в чем не бывало стряхнул пепел сигары в пепельницу и сказал:

— Возможно ли обеспечить полную конфиденциальность моему клиенту и не открывать его имени на процессе? Мы не уверены в том, что правительство и полиция не подвержены коррупции, поэтому нам нужна гарантия, что никто не узнает имени моего свидетеля до тех пор, пока ему не придется выступить публично с показаниями. Это в интересах не только его самого и его семьи, но также и в ваших. Вы можете гарантировать безопасность ему и себе?

Эммануэль был в растерянности. Ему ли не знать, что ни за что нельзя поручиться! В полном отчаянии от того, что такая возможность ускользает у него из рук, он завел речь о том, что ему нужны доказательства ценности показаний дона Лучано.

Дон рассмеялся низким, гортанным смехом и покачал головой. Затем задумчиво потер висок пальцем и склонился к Эммануэлю.

— Неужели вы и вправду считаете, приятель, что я поставлю свою подпись на бумаге в подтверждение своего предложения? За кого вы меня принимаете? Перед вами семидесятилетний человек, который не дожил бы до своего возраста, если бы раздавал автографы направо и налево.

Чтобы смягчить растущее нетерпение дона, Домино предложил Эммануэлю проверить информацию, которую тот сообщит следствию, и таким образом получить подтверждение его словам. Но Эммануэль продолжал настаивать на том, что ему нужно какое-нибудь свидетельство серьезности намерений дона Лучано.