— Прошу вас, встаньте на мое место, — не сдавался Эммануэль. — Я прихожу к властям и прошу круглосуточной охраны, беспрецедентных мер безопасности для человека, чье имя я не могу открыть. Я могу обеспечить безопасность вам, вашей семье и себе самому — иными словами, гарантировать жизнь, если хотите, — в том, и только в том случае, если буду обладать несомненным доказательством ценности показаний моего свидетеля.

Лучано пристально посмотрел на него, потом на Домино. После чего медленно поднялся и положил руку на плечо Эммануэля. Его рука легла на Эммануэля мертвым грузом.

В комнате воцарилась неестественная тишина. Лучано внимательно рассматривал лицо Джулиано. Выразительные глаза дона потемнели, но рука не дрогнула, не напряглась, уверенно покоясь на плече молодого прокурора. Эммануэль сделал все, чтобы не показать, как он напуган, но этот миг навсегда запечатлелся в его памяти. Он испытал самый настоящий ужас и облегчение, когда рука дона вдруг стала легче и медленно отпустила его плечо.

— Ленни Каватайо дал показания по поводу смерти одного сицилийского мальчика. Он собирался обвинить Пола Кароллу в подстрекательстве к убийству, — произнес дон Лучано, не мигая глядя на Эммануэля. — Так вот, этот мальчик был моим старшим сыном.

Ни в его голосе, ни во взгляде не отразилось то чувство, которое он испытывал. И тем не менее глубина его потрясла Джулиано. Лучано продолжал в своей обычной спокойной манере:

— Но, друг мой, довольно об этом. Я уже сказал, что у меня есть основания поступить так. Теперь вы знаете — какие. В вашем распоряжении неделя. Держите со мной связь через Домино. Моя внучка собирается выйти замуж, и вся наша семья — дети, внуки, правнуки — вскоре соберется под одной крышей, чего не было уже очень давно. Если вы примете мое предложение, я доведу это до их сведения. Потому что вместе нам всем будет спокойнее. Они, разумеется, не одобрят меня, но я не изменю своего решения. Всего неделя… Я благодарен вам за то, что вы согласились встретиться со мной. Мы прекрасно провели вечер.

Дверь отворилась словно по волшебству, и дон Лучано исчез за ней, оставив после себя едва уловимый запах цветущей липы.

Домино осушил бокал и с тяжелым вздохом поставил его на стол.

— Не стоит недооценивать того, что он вам предложил. Вы сделаете себе карьеру на этом процессе. Вы станете великим человеком… или погибнете.

— По-вашему, я этого не понимаю? — усмехнулся Эммануэль. — Он хочет защиты для своей семьи. Господи, а что будет с моей! При том, как обстоят дела сейчас, они заартачатся и не дадут мне круглосуточной охраны. А Лучано нужна не просто охрана, а целая армия, — армия, готовая на кровопролитие ради его защиты.

— Вам тоже понадобится такая армия, если станет известно, что ваш главный свидетель — Лучано. А если вам придет в голову шепнуть его имя кому-нибудь до суда — просто шепнуть, — он не доживет до него.

— Почему? — В голове у Эммануэля была сумятица. — Объясните, почему он хочет сделать это. Назовите хотя бы одну весомую причину.

Домино, который уже направился к двери, задержался. Он ткнул ее носком английского ботинка так, что она закрылась, и засунул руки в карманы пиджака.

— Вы слышали, что он назвал это вендеттой, концом кровной мести? Лучано почти не погрешил против истины. Он безумно любил Майкла, своего первенца. Они пытали его, изуродовали так, что даже гробовщик не смог привести его лицо в порядок перед похоронами.