— Уже лучше, — ответил я. — Итак, что мы имеем сегодня?

Кен перечитал две пачки счетов шестимесячной давности. Он кивал, поднимал брови, опять кивал.

— Ничего необычного, — прокомментировал он первую пачку.

Но вторая пачка не оставила его таким равнодушным.

— Боже мой, ты только посмотри! — воскликнул он.

Он подтолкнул мне бумаги через кухонный стол, тыча дрожащим пальцем в какую-то графу.

— Инсулин! Мы заказывали инсулин! Я не могу в это поверить.

— Кто конкретно заказывал?

Он нахмурился:

— Бог его знает. У нас в штате нет фармацевта, потому что практика не такая уж… то есть, я хотел сказать, была не такая уж и большая. Мы сами готовили многие фармацевтические препараты. Этим часто Скотт занимался. Да и любой из нас. Когда мы использовали или брали что-то, мы всегда записывали, что мы берем. Там есть специальная графа для указания производителя, если только это не физрастворы, анальгетики и всякие препараты для повседневных нужд, которые мы получали отовсюду. Секретарша заносила весь список в компьютер и автоматически повторяла заказ, когда запасы подходили к концу, если мы не делали предупредительной записи.

— Значит, любой из вас, — спросил я, — мог записать инсулин как уже использованный, а секретарша бы автоматически заказала его опять?

— Господи! — в страхе воскликнул он.

— Когда посылки прибывают, кто их приносит?

— Одна из секретарш оставляет посылки в аптеке. Любой из нас распаковывает их и расставляет содержимое по полкам. У большинства лекарств, которые часто используются, на полках есть постоянные места, например, у мазей и вакцин. Все редкие и опасные вещества хранятся в особом отделении. То есть, я хотел сказать, хранились. Я все время представляю себе нашу аптеку и забываю, что она уже больше не существует.

— Значит, если кто-то распаковал посылку с инсулином, то он положил его в особое отделение, откуда тот, кто инсулин заказал, мог бы его взять?

— Да, все чертовски просто.

Он продолжал читать и вдруг наткнулся на такое, что блокировало его дыхание не хуже, чем сын Нэгребба блокировал мое.

— Какой ужас, — подавленно сказал он. — Мы заказывали коллагеназу.

— Кто заказывал?

— Не могу сказать. — Он покачал головой. — После того как секретарша занесет список в компьютер, она в качестве меры предосторожности уничтожает всю бумагу, чтобы никто не мог достать ее из мусорного ведра и использовать информацию, чтобы заказать лекарства для себя. Нам приходится соблюдать осторожность с наркотиками и амфетаминами, и с такими ингредиентами, как, например, ЛСД.

— Секретарша знает, кто из вас что заказывал?

Он кивнул:

— Она знает наши подписи. Мы всегда расписываемся за то, что используем. Если же нет — она нас спрашивает.

— Мне кажется, она может не помнить, кто заказал инсулин и коллагеназу.

— Можно у нее спросить. — Он взглянул на списки. — Инсулин был заказан шесть месяцев назад. Так… А лошадь Винна Лиза умерла в сентябре прошлого года, как раз после того, как мы получили инсулин. Здесь и думать не о чем.

— А коллагеназа?

Он посмотрел на дату.

— То же самое. Ее сюда доставили через несколько дней после того, как лошадь Нэгребба напоролась на кол. — Он удивленно закатил глаза. — Нарочно так лошадь не травмируешь.

— Как долго заказы обычно идут по почте?

— Недолго. Примерно пару дней, особенно если мы посылаем специальный счет с пометкой «срочно».

— Думаю, в течение недели, прошедшей между травмой лошади и разрывом связок, лошадь была застрахована как здоровая, и срочно заказана коллагеназа.