– Да? – оживился Эссекс.

– Фил, ты старый дурак. Кто их будет защищать от внешней угрозы, если не мы?

– От внешней угрозы? – переспросил Эссекс.

– Почему молчит станция на Цербере? – спросил Рашен. – Ты выяснил?

– Разбираемся… – виновато ответил Эссекс. – Телеметрия… Все такое… Скоро узнаем.

– Пошли туда скаут, Фил.

– Зачем? – искренне удивился Эссекс.

– Чтобы посмотреть, отчего станция молчит.

– Ну, ты сказал! – рассмеялся Эссекс. – Туда же два месяца ходу! А сигнал может появиться завтра, ну послезавтра. Может, там заело что-то.

– И чему там заедать?

– Не знаю, – признался Эссекс. – Вроде бы нечему. Там все просто, как болт. Сверхнадежно.

– Вот именно, – кивнул Рашен. – Пошли туда скаут, Фил. «Рипли» пошли. Завтра же. И пусть до Цербера ходу будет не два месяца, а три недели максимум.

– Деньги же, Алекс… – До Эссекса постепенно начало доходить, что Рашен не шутит. – Из каких фондов я это оплачу? За три недели до Цербера – ты что?! Сам посчитай – бустер же понадобится от «Гордона», чтобы так разогнать…

– Сколько осталось времени до Собрания Акционеров? Три месяца, Фил. Вот и считай – три недели туда, столько же на разведку. И месяц убеждать идиотов внизу, что станцию уничтожил кто-то чужой. А бустер я оплачу, раз ты такой жадный. Из резервного фонда.

Некоторое время Эссекс выпученными глазами вглядывался в лицо Рашена.

– Алекс, ты с ума сошел? – спросил он с надеждой в голосе.

– Хотелось бы, – ответил Рашен серьезно.

Скаут «Рипли» был маленькой юркой посудиной, семьдесят процентов которой занимала ходовая часть, а еще двадцать – оптические и радарные сканеры. Экипаж скаута насчитывал пять человек, и в полет они надевали громоздкие противоперегрузочные скафандры, оборудованные системами кормления, водоснабжения и канализации. Скаут ходил с такими ускорениями, при которых у человека в обычном спецкостюме просто вытекли бы глаза. Жить месяцами в скафандрах было нелегко, но зато скаут прошел две войны без единой пробоины. Целиться в него еще получалось, а вот попадать – нет.

Обстановку скаута пронизывал спартанский дух, если не сказать хуже. Самой роскошной деталью внутреннего убранства «Рипли» являлся унитаз для невесомости с привязными ремнями. На клапане унитаза кто-то нацарапал «НЕ СРАТЬ».

– Это зачем? – спросил Рашен, повисая над унитазом головой вниз.

– Шутка, – объяснил коммандер Файн. – Мы им так ни разу и не пользовались. Времени не было. Воевали.

– Ладно, – сказал Рашен. – Будем считать, что порчи казенного оборудования я не заметил. Слушайте, Эйб. Видите, я сам пришел… – Он замолк в легком замешательстве.

– Вижу, – кивнул Файн. – Ну и как вам тут, сэр? Не жмет?

– Зато когда в эту блоху последний раз попали? – хитро прищурился Рашен.

– Стрелять не умеют, – парировал Файн. Он ходил на скаутах пятнадцатый год и каждый сезон подавал кляузные рапорты о том, что Задница не дает ему продвигаться по службе. Рашен пересылал жалобы Эссексу, а тот их с удовольствием читал и спускал в утилизатор. На самом деле Файна «задвигал» Рашен.