– Гусарик… простите, гусарский преферанс.

– Понятно, – кивнул я, хотя никогда не слышал об этой игре. – А что, если я предложу вам сыграть партию в покер? Господа, здесь кто-то играет в неё?

Лётчики переглянулись.

– Почему нет, молодой человек! В конце концов, запрета на карточную игру от начальства не было, – лукаво подмигнул Ипполит Матвеевич, а во взгляде загорелся интерес профессионального шулера. – Что ставить будете?

Вместо ответа я положил перед ними один из трофеев.

– Ставка принята! – кивнул пилот.

Часа через два, когда мы тряслись в холодном и продуваемом всеми ветрами самолёте Ипполита Матвеевича, Лиза склонила ко мне голову и сказала на ушко:

– Толя, не знала, что ты такой умелый игрок! Просто удивительно, что ты их до штанов не раздел.

Я хмыкнул.

– Положим, до штанов всё-таки раздел: на мне ведь костюм одного из лётчиков. А в остальном… просто повезло.

Я не стал ей рассказывать, что на самом деле умел играть в карты постольку-поскольку, но раз мы уже были вне пределов Зоны, я смог воспользоваться магией и без труда особым зрением видел, какие карты в руках у моих партнёров и в колоде. И пусть Ипполит Матвеевич включил все свои навыки шулера, ему это слабо помогло.

Теперь по условиям карточного долга он, как продувшаяся в пух и прах сторона, должен был лететь с нами в Николаевск.

Глава 29

Посадка оказалась мягкой и прошла в штатном режиме. «Гусар» оказался не только шулером, но и классным пилотом.

– Поздравляю вас с благополучным приземлением, – сказал он, снимая руки со штурвала. – Кажется, теперь я вам ничего не должен.

– Всё верно, мы в расчёте, – подтвердил я.

Понизив голос, он спросил:

– И всё-таки, уважаемый Анатолий, может, поделитесь секретом, откуда у вас такой просто сказочный фарт в карточной игре? У вас какая-то система или вы знаете некую тайну, которая неведома остальным? Видит бог, я давно не сталкивался с игроками вашего уровня и по сию пору пребываю в некотором шоке.

– Никакого секрета, мон шер ами. – Не знаю, откуда и из каких глубин памяти я выудил это французское великосветское обращение, скорее всего, из просмотренных в детстве фильмов. – Просто был мой день.

– Я готов заплатить за ваш секрет. Назовите любую сумму в пределах разумного, и я сделаю всё, чтобы раздобыть её для вас, – вскинулся Ипполит Матвеевич.

Но я лишь развёл руками:

– Увы, сударь. Деньги мне, конечно, нужны, как и любому другому человеку в моей ситуации, но, повторюсь, нет никакого секрета или тайны трёх карт в духе Александра Сергеевича Пушкина. Лишь стечение обстоятельств, и всё…

– Воля ваша, – загрустил пилот. – Но если что, мой самолёт пробудет здесь ещё несколько часов. Если передумаете, я всегда к вашим услугам.

– Не хочу вас обнадёживать, уважаемый. Мне просто нечего вам рассказать, – сообщил я.

Мы с Лизой покинули доставивший нас сюда кукурузник и пошагали прямо по лётному полю. Аэродром в Николаевске был небольшим, кроме нашего самолёта стоял ещё один турбовинтовой пассажирский лайнер.

Мы вошли в маленький, но уютный терминал.

– Дёрнем по кофейку? – предложил я.

Лиза кивнула.

Аэропорт в Николаевске – не Шереметьево из моего мира, поэтому ценник в здешней кофейне не кусался. Я заказал нам по чашечке эспрессо и пирожному.

– Какие у тебя планы, Лан? – спросила Лиза, пока нам не принесли заказ.