Юноша ополоснул находку в ручейке и снова посмотрел на нее: стоило вытащить камень, и водяная пленка мгновенно стекла, собравшись в капельки – сухая поверхность заблестела. Странно.

Еще Бакела говорил, что камни должны быть желтоватые, серенькие или даже коричневые. А этот – прозрачный, словно горное озеро: сквозь него Базо видел свою руку. С любопытством поворачивая находку, юноша заметил, что внутри вспыхивают звездочки, отражая солнечный свет прямо в глаза.

Нет, этот камень слишком большой и красивый, чтобы представлять какую-то ценность.

– Базо! – крикнул Бакела. – Пойдем! Пора бы поесть и поспать.

Положив камень в кожаный мешочек, висевший на поясе, Базо вылез из трещины. Матабеле, во главе с Зугой, шагали по грязи, согнувшись под тяжестью лопат, кирок и мотка промокшей веревки.

Шло стихийное собрание комитета старателей: десять минут назад организовалась комиссия по расследованию причин обрушения дороги номер шесть. Комиссия заседала на вытащенной в центр рыночной площади повозке, вокруг которой сбилась плотная толпа владельцев участков вдоль дороги номер шесть: после обвала насыпи работы на этих участках пришлось прекратить, к тому же предательская желтая порода унесла жизни шестерых старателей и их друзья, только что вернувшиеся с похорон, приступили к поминкам – с бутылками в руках.

В толпу старателей затесались также все бездельники прииска, приезжие и местные торговцы; даже скупщики закрыли лавочки и пришли на собрание: происходящее напрямую касалось всех.

– Где там этот щенок? – крикнул кто-то из задних рядов; толпа угрожающе заворчала, соглашаясь.

– Точно, а ну давай его сюда!

Зуга, прижатый множеством тел к высокому заднему колесу повозки, посмотрел на стоявшего рядом Ральфа – их взгляды оказались на одном уровне: ростом сын догнал отца.

– Я выйду к ним, – хрипло прошептал Ральф.

Загорелое лицо юноши посерело, в потемневших зеленых глазах светилась тревога. Оба Баллантайна сознавали всю опасность положения: Ральфа собралась судить обозленная толпа, жаждущая мести и накачавшаяся дешевым пойлом.

Обвал дороги обесценил пострадавшие участки: теперь на них невозможно достать руду, они отрезаны от поверхности; владельцы шахт были намерены найти виновного и отомстить – страшной местью.

Ральф взялся за спицы колеса, собираясь залезть на повозку, где ждали члены комитета.

– Ральф, – Зуга положил руку на плечо сына, – подожди.

– Папа! – негромко запротестовал тот, хотя во взгляде светился страх.

– Стой здесь, – тихо сказал Зуга и одним прыжком взлетел на повозку.

Коротко кивнув членам комитета, он повернулся к толпе. Уперев кулаки в бедра, Зуга расставил ноги; золотистая бородка поблескивала на солнце.

– Джентльмены, – его голос без усилия перекрыл гул толпы, – моему сыну всего шестнадцать лет. Отвечать за него буду я.

– Если он достаточно взрослый, чтобы убить шестерых, то пусть сам и отвечает!

– Он никого не убил, – невозмутимо ответил Зуга. – Если вам нужно найти виноватого, то обвиняйте дождь. Спуститесь в карьер, и вы увидите, что дождь размыл насыпь.

– Мальчишка затеял драку! – заревел обвинитель с лохматой бородой. – Я видел, как он хлестнул Марка Сандерсона бичом!

– На дорогах постоянно вспыхивают драки, – парировал Зуга. – Ты и сам в них участвуешь, я даже видел, как тебе надрали задницу!

Послышались смешки, напряжение чуть разрядилось, и Зуга не преминул воспользоваться моментом:

– Джентльмены, во имя всего святого, мы все защищаем свои права. Мой сын не побоялся человека старше и сильнее себя; вы ставите это ему в упрек, но ведь и сами не без греха.