Зуга выскользнул из фургона еще до зари, пока жена и дети спали. В предрассветной темноте он разворошил уголья и, присев у костра, выпил чашку кофе. Едва небо порозовело, Баллантайн влился в поток повозок и толпу людей, спешивших начать наступление на холм.

Становилось все светлее, жара усиливалась, а Зуга в клубах пыли ходил от участка к участку, приглядываясь и прикидывая. Он давно стал геологом-любителем, прочитав в этой области все книги, которые удавалось достать, – часто при свечах во время одиноких охотничьих вылазок в вельд. Во время редких наездов домой Баллантайн проводил дни и недели в Музее естествознания в Лондоне – большей частью в отделе геологии. Зуга натренировал глаз и научился подмечать расположение слоев породы, а также определять зернистость, вес и цвет образцов.

На большинстве участков в ответ на его попытки завести разговор старатели лишь пожимали плечами и поворачивались спиной, однако один-два запомнили его как «охотника на слонов» и «писателя», используя его визит в качестве предлога оторваться от работы и пару минут поболтать.

– У меня два участка, – сказал старатель, представившийся как Джок Дэнби. – Я называю их Чертовы шахты. Этими руками, – он поднял здоровенные ручищи с мозолистыми ладонями и обломанными, черными от грязи ногтями, – этими самыми руками я перелопатил пятнадцать тысяч тон породы, а мой самый большой камушек потянул всего на два карата. Вон там, – показал он на соседний участок, – работал Черный Томас. И вчера он вытащил «обезьяну», чертову вонючую «обезьяну», всего в двух футах от моего колышка! Черт побери, тут у любого сердце разорвется!

– Хотите, пива поставлю? – Зуга мотнул головой в сторону ближайшей забегаловки.

Парень облизнул губы, потом с сожалением покачал головой.

– У меня мальчонка голодный сидит – все ребра наружу у малявки, а мне завтра в полдень с этими вот расплачиваться. – Он показал на шестерых полуголых туземцев, которые вместе с ним вкалывали с киркой и ведром на дне квадратной ямы. – Эти поганцы мне каждый день в целое состояние обходятся.

Он поплевал на мозолистые ладони и взялся за лопату, но Зуга плавно перевел разговор:

– Говорят, на уровне равнины залежи иссякнут. – Холм уже срыли настолько, что над окружающей равниной он возвышался едва футов на двадцать. – Как вы думаете?

– Мистер, да разве можно такое вслух говорить! Так и сглазить недолго. – Джок задержал взмах заступа и хмуро посмотрел на стоявшего над ними Зугу – в его взгляде отражался страх.

– А продавать не надумали? – спросил Зуга.

Страх мгновенно исчез. Выпрямившись, Джок хитро прищурился.

– А что? Купить хотите? Дам совет задаром: даже и не думайте о покупке, если в кармане не завалялось шести тысяч фунтов.

Он с надеждой посмотрел на Зугу, но тот сохранял на лице полную бесстрастность.

– Благодарю вас и надеюсь, что камешки не иссякнут.

Зуга приложил руку к широкополой шляпе и зашагал прочь. Джок Дэнби проводил его взглядом, злобно сплюнул на желтую землю и замахнулся лопатой так, словно хотел укокошить смертельного врага.

Уходя, Зуга почувствовал странное возбуждение. Было время, когда он жил игрой в карты и в кости, и теперь в нем заговорил инстинкт игрока. Порода не иссякнет. Месторождение богатое и уходит далеко в глубины земли. Ничто не могло пошатнуть его уверенность в этом, и так же твердо он знал кое-что еще.

– Дорога на север начинается здесь, – сказал он вслух, чувствуя, как кровь закипает в жилах.